Planeta curata

«ГАРРИ ПОТТЕР»:
ДЕТСКОЕ ПОСОБИЕ ПО ОККУЛЬТИЗМУ(1)

В последнее время как-то незаметно произошло множество подмен. Взять хотя бы нынешнюю привычку по любому поводу требовать «комплексной экспертизы». Раньше мнение экспертов запрашивалось только в тех случаях, когда без высокопрофессиональных знаний и навыков разобраться было невозможно. Теперь же и нечто очевидное, бесспорное подвергается экспертизе. Сколько раз родители школьников обращались к нам с просьбами порекомендовать экспертов, которые бы втолковали директору, что рассказывать детям на уроках про «безопасный секс» и гомосексуализм вредно для психики! Ведь сами они «не специалисты» и не компетентны решать такие сложные вопросы, хотя ещё недавно любая полуграмотная бабушка без всяких специалистов знала, что детей развращать нельзя. Это было очевидно для каждого, у кого осталась хоть крупица здравого смысла. Серьезная подмена произошла и в области здравого смысла. Раньше он занимал место золотой середины между двумя видами умопомрачения: бездумным шквалом эмоций и бездушной формальной логикой. Но потом (не без помощи экспертов) здравый смысл причислили к некомпетентности и оголтелости, а под его вывеской стала выступать формальная логика. Вроде бы, кто логично рассуждает, тот и ученый, специалист. Куда нам до него! А если он ещё цитирует великих и если у него безапелляционный, временами несколько ироничный тон, тут уж все замолкают в почтительном страхе.

Опасность такой подмены мы хотели бы показать на примере модной серии книг Дж. К. Ролинг про Гарри Поттера. Точнее, на примере полемики вокруг этих книг. Поначалу даже бешеная рекламная кампания большинство людей с толку не сбила. «И чего так много шума? — удивлялись они. — Белиберда какая-то, и написано халтурно. Зачем детям голову дурят?»

Православные же люди были в своих оценках ещё более категоричны, говоря, что книга культивирует интерес к колдовству и магии и тем самым подталкивает детей к оккультизму. Оба мнения — вполне в русле здравого смысла, хотя потом, когда реклама стала запредельной, некоторые не выдержали и сорвались на эмоции. И незамедлительно были посрамлены авторитетными экспертами, суть стройных рассуждений которых сводилась к следующему: 1. Магия есть в любой волшебной сказке. Что ж теперь и их запретить? 2. Вообще ничего плохого в книгах о Поттере нет, они хорошие и добрые. 3. Дети прекрасно понимают, что колдовство в книге понарошку, и, конечно, не будут применять его в жизни, тем более что магические рецепты Ролинг включают в себя волшебные ингредиенты (типа рога единорога), которых в природе не бывает. 4. В английской традиции более свободное обращение с тёмными силами, так что нет оснований предполагать, будто «Гарри Поттер» был написан с целью воспевания демонических чар. Просто у англичан так принято. 5. Эта сказка сама по себе хорошая, вот только появилась она не в лучшие времена. А лет сто назад её восприняли бы как добрую фантазию, да и в советской реальности это было бы безобидно. Но сегодня книга Ролинг стала капелькой, влившейся в мутные потоки неоязычества. 6. Однако в любом случае запрещать чтение о Гарри Поттере бессмысленно. Не те времена. Лучше читать книги вместе с детьми и, оттолкнувшись от текста, вести пропаганду всего доброго и хорошего. В следующем пункте прибавляются аргументы для православных. 7. Если они, православные, будут плеваться и сжигать «Гарри Поттера», армия сатанистов, пожалуй, пополнится множеством новобранцев, причём вина ляжет не на автора книги, а на её хулителей. «Раз они поносят книги, в которых ничего плохого о христианстве не говорится, значит, они сами плохие. Поэтому не пойду я к ним, а пойду лучше к сатанистам».

Признаться, мы книги Ролинг читать не собирались. Но работа детского психолога обязывает отвечать на вопросы родителей. А вопросы о Гарри Поттере вдруг посыпались отовсюду, и были они отнюдь не праздными.
Родителей не на шутку взволновала искажённость поведения детей под воздействием «Гарри Поттера».
– Я вроде бы радоваться должна, что сын приобщился к чтению, а мне почему-то страшно. Нездоровый у него какой-то интерес…
– А мой читает и перечитывает, ничего другого знать не желает. Попробуешь что-то сказать против — делается как бешеный: грубит, орёт, даже с кулаками бросается. В общем, сам не свой стал.
У каких-то детей в процессе психологических занятий выявлялись глубинные, устойчивые страхи, возникшие по прочтении этих книг. Некоторые делали рисунки, от которых за версту пахло мрачной мистикой.

Интересен и рассказ нашей знакомой о влиянии «Гарри Поттера» на её приятельницу, взрослую женщину, мать двоих детей: «Она как-то спросила меня между делом, нравится ли моим детям „Гарри Поттер“». Я ответила, что они эту книгу не читали. На это она так возмутилась, закричала, что я не имею права лишать детей счастья. Все, дескать, читают. её, взрослую, и ту захватило. А они что, хуже? Договорилась до того, что я их уродую, краду у них детство. Я пыталась ей объяснить, что они и сами не хотят, но она не слушала и всё кричала, кричала, я её такой никогда не видела. Нормальная, интеллигентная женщина…»

Конечно, не все дети и не все родители реагировали так бурно, так что пришлось нам — по профессиональной обязанности — не ограничиваться чьими-то «экспертными оценками», а всё же взять в библиотеке одну из книг, которая в тот момент там была, а именно вторую: «Гарри Поттер и Тайная комната». Собирались потом взять другие, но быстро поняли, что нам и этой вполне достаточно.
Чем дальше мы читали, тем больше изумлялись. Может быть, нам с некоторыми экспертами попались разные книги? Нет, и тогда мы решили высказаться. По основным, как нам кажется, пунктам.

Пункт 1: право на гражданство в волшебных сказках. Утверждение про хорошую детскую сказку неверно прежде всего потому, что «Гарри Поттера» вообще нельзя сопоставлять ни с народной, ни с авторской волшебной сказкой. Главный герой, главное действующее лицо волшебной сказки — человек. И он никогда не бывает волшебником, хотя может получить волшебный атрибут или волшебное свойство, но лишь на время. Волшебники же выступают в сказках либо как противники, либо как помощники героя, причём основное здесь не волшебные атрибуты, а личные качества протагониста, за которые он, собственно, и бывает вознаграждён волшебными дарами.
Героиня сказки «Гуси-лебеди» не могла воспользоваться волшебством, пока её своеволие не сменилось послушанием. Не хотела девочка сорвать яблоки, чтобы облегчить яблоне ветви, — никто ей помогать не стал. Исправилась — получила подмогу.
Даже совершенно фантастические антропоморфные персонажи сказок: вытесанный из полена Буратино, мальчик-луковка Чиполлино, Незнайка, Гвоздик, Карлсон тоже не волшебники. И это не случайно. Сказка создаёт модель мира, а миром не должны править маги и чародеи. Это, пожалуй, главное условие интеграции персонажей в сказки: не гражданство (и уж тем более не право на верховную власть!), а только вид на жительство для добрых волшебников и строжайшая, на грани гетто, черта осёдлости для злых.
Вспомним Царевну-лягушку (такую прекрасную!) и Чудище из «Аленького цветочка» (такое благородное!): даже они жизненно зависят от людей. Человек, а вовсе не волшебник всегда занимает в волшебных сказках главенствующее место.
Столь важное место отведено человеку в сказках неспроста. Поскольку сказки играют огромную воспитательную роль, очень важно, с кем отождествляет себя ребёнок, на кого он равняется, кому хочет подражать. Конечно, все дети хотя бы иногда мечтают о волшебной палочке, но в сказках они больше всего сопереживают не волшебникам, а главному герою. Поэтому принципиально важно, кем он будет: человеком или чародеем.
В «Гарри Поттере» всё шиворот-навыворот. Главный герой — волшебник, почти все остальные персонажи тоже. Люди фигурируют где-то на обочине либо как негодяи (Дурсли), либо как полудурки и уж конечно, как существа низшие по отношению к магам. Их даже людьми-то толком не называют: всё больше простаками, простецами, маглами. Таким образом, ребёно-читатель к исходно отчуждается от людей, изображенных в книге Ролинг. Мало того что он сопереживает главному герою-волшебнику, так ещё и люди не заслуживают ни сочувствия, ни элементарного уважения.

Характерно в этой связи использование слова «простец». В русской культуре оно имеет скорее положительную окраску: бесхитростный человек с детски-чистым сердцем, на самом деле мудрый, но мудрость эта «не от мира сего», то есть человек близкий к Богу; такие встречаются среди монахов, странников, юродивых. В контексте же «Гарри Поттера» слово «простец» дискредитируется. Всего один пример.
«Мистер Уизли (добрый волшебник. — Авт.) за ужином усаживал Гарри рядом с собой и засыпал вопросами о жизни простецов. Особенно его волновали электрические приборы и работа почтовой службы.
– Ну и ну! — удивился он, услыхав от Гарри про телефон. — Сколько же всего они напридумывали! А что ещё им, бедным, остаётся делать без магии!»(2).
Допустим, «простец» — это ошибка переводчика. (Хотя такой опытный литератор, как Литвинова М.Д., могла бы сообразить, что показывать «простецов» недоумками по сравнению с колдунами довольно кощунственно.) Но, во-первых, нашим детям, читающим по-русски, нет дела до того, какое слово употреблено в оригинале. А во-вторых, и там ситуация ничуть не лучше. Слово «маглы», придуманное автором, содержит в себе и напоминание о том, что люди не владеют магией (mage-less), и… фактически обвиняет человечество в повальной наркомании, так как «muggle» на жаргоне значит «марихуана». Кроме того, словом «mug» в Англии называют дурака, которого очень легко обвести вокруг пальца, а глагол «to mug» переводится на русский язык как «разбойное нападение». В общем, трудно представить себе, что людей хотели похвалить.
Итак, основные принципы существования волшебных персонажей в классической сказке здесь грубо нарушены. Главный герой не просто волшебник, а всесильнейший маг. Этакий король магов. Ему был один годик, а он уже победил Того-Кого-Называть-Нельзя, страшного и ужасного Волана-де-Морта (по-русски «диавола смерти»). В литературном же отношении это беспрецедентная халтура, беззастенчивая игра в поддавки. Герой на то и герой, что он должен совершить невозможное, победить тех, кто заведомо сильнее, могущественнее. Именно это придаёт произведению драматизм. А тут что? Даже финальная сцена выглядит, с точки зрения литературного ремесла, позорно. Вдруг откуда ни возьмись на подмогу всесильному Гарри Поттеру прилетает птица Феникс (этакий deus ex machina(3)), выклевывает глаза василиску (интересно бы узнать, почему эта птичка, в отличие от всех прочих персонажей, включая Гарри, не боится смертоносного взгляда чудовища?) и снабжает Поттера чудесным мечом. Если бы автор жила в России и явилась бы с такой поделкой на семинар молодых литераторов, её бы подняли насмех. У нас и литературные подёнщики работают гораздо лучше.

Но, может, в задачу автора и не входило создание литературно-художественного произведения? Ответим на это позже, пока скажем только, что «Гарри Поттер» — сказка наизнанку, антисказка. Конечно, дорогие эксперты, все сказки и сказочное волшебство запрещать не стоит, а вот к «Гарри Поттеру» не мешало бы приглядеться повнимательнее.

Пункт 2: милая, добрая детская сказка. И за границей, и у нас «Поттера» читают дети самых разных возрастов, начиная с шести лет. Некоторые эксперты, правда, утверждают, что предназначен он для одиннадцати-тринадцатилетних, но нам кажется, это не столь принципиально. Впрочем, мы предоставляем вам возможность самим побыть в роли экспертов.
Вот описание торговых рядов в районе, где обитают злые колдуны:«В витрине под стеклом красовались сушёная рука, заляпанная кровью, колода карт и пристально смотревший хрустальный глаз. Со стен таращились зловещие маски. А на прилавке — кошмар! — разложены человеческие кости разных форм и размеров. С потолка свисают ржавые заострённые инструменты для пыток»(4). А вот чуть дальше: «…Витрина, заполненная… высушенными головами… большая клетка, кишащая гигантскими чёрными пауками. <…> Гарри вздрогнул, поднял глаза. Перед ним стояла старая ведьма с подносом в руках, на котором высилась горка скорлупок. Да ведь это человечьи ногти!»(5).

Не хуже и описание банкетного стола на празднике с очаровательным детским названием «Юбилей смерти»: «Их (Гарри Поттера и двух его друзей. — Авт.) обоняния коснулся тошнотворный запах… большие протухшие рыбы… бараний рубец, кишавший жирными белыми червями… праздничный пирог в форме могильной плиты…»(6).
А вот Гарри слышит голос василиска: «Это был голос, от которого перехватывало дыхание, кровь стыла в жилах, голос, который сочился ледяным ядом.
 — Иди… иди ко мне… дай мне схватить тебя… разорвать… убить…»(7).

Что скажете, эксперты-читатели? Не густовато ли для «хорошей, доброй детской книжки, предназначенной для одиннадцати-тринадцатилетних»? Конечно, в лавках злых волшебников и не должны продаваться леденцы, так же как на подносе у ведьмы не должны лежать букетики ландышей. Да и речи василиска не обязаны содержать в себе заверения в дружбе и любви. Вопрос лишь о дозах и о степени натурализма. Ни в шесть, ни в тринадцать лет неполезно представлять себе лежащие на подносе содранные человеческие ногти (ведь не обрезки же имеют форму скорлупок!). И зловещие заклинания с сексуальным привкусом тоже не полезны. Безусловно, каждый возраст имеет свои особенности. У шестилеток эти бытовые подробности из жизни нечисти вызовут многочисленные страхи. Что же до возраста, обозначенного как «безопасный», вынуждены оспорить мнение вышеупомянутых знатоков. В одиннадцать-тринадцать лет словесно-образные связи гораздо крепче, чем в шесть, фантазия гораздо живее. К тому же она подкреплена обширным багажом знаний. То, чего малыш не заметит, потому что у него за словом не возникнет образ, у семиклассника застрянет в голове, как гвоздь, и будет растормаживать психику, осквернять воображение, тревожить сон.

Другое дело, что такие большие дети стыдятся своих страхов и часто маскируют их напускным цинизмом и ёрничаньем. Но защита эта патологична. Душа циника становится бесчувственной, и потому цинизм так часто сочетается с жестокостью. Особенно актуальна эта сцепка как раз для подросткового возраста, когда бурление крови и без того готово обернуться агрессией. Сегодняшняя подростковая масс-культура склонна провоцировать садизм. Но «милая, добрая детская книжка» даже на таком общем фоне — «это что-то», как говаривала героиня одной телерекламы.

«Кто-то из третьекурсников нечаянно забрызгал лягушачьими мозгами весь потолок в подземелье»(8). Очень идиллично развлекаются и друзья Гарри Поттера (не забывайте, это добрые волшебники, не то, что ведьма со скорлупками ногтей на подносе!): «За окном, по аспидно-чёрным стёклам хлестал дождь, но в комнате было светло и уютно. В камине пылал яркий огонь. Сидящие в мягких креслах школьники читали, разговаривали, делали уроки. Фред с Джорджем ставили опыт: чтo будет, если скормить саламандре бенгальский огонь… В кабинете ухода за волшебными существами Фред “освободил из заточения” ярко-оранжевую ящерицу, и сейчас она дымилась на столе, окружённом кучкой любопытных.
…Саламандра вдруг взмыла вверх и бешено закружилась по комнате, громко треща и разбрасывая искры. Изо рта у нее посыпались оранжевые звёзды, раздался легкий взрыв, и саламандра, охваченная пламенем, исчезла»(9).
Образованные взрослые, конечно же, знают про мифическую саламандру, которая в огне не сгорает, но дети об этом даже не догадываются. Не поймут и в данном случае, хоть и прочитают, что саламандра обитала «в кабинете ухода за волшебным существами». Зато они вполне могли слышать про обычную ящерицу-саламандру, так что в их представлении живая оранжевая ящерица была взорвана потехи ради.
Обратите внимание, в какой расслабляюще-уютной обстановке происходит убийство саламандры и как оно эстетизировано. Особенно романтичны оранжевые искры изо рта. Прямо рецепт изготовления живой петарды: засунь бенгальский огонь в ящерицу и получишь необычный по цвету фейерверк. (Между прочим, за неимением ящерицы кто-то из юных читателей может развлечься подобным образом, «скормив» бенгальский огонь кошке или хомячку…). Смерть вообще старательно девальвируется в «милой, доброй сказке». И не только смерть рептилий. Два преподавателя школы магов сражаются на дуэли. Один падает. Слышится возглас:
– Он жив?
– Да хоть бы и нет! — дружно ответили Рон с Гарри(10). (Опять-таки добрые волшебники, ученики поверженного.)

Или о другом преподавателе: «Лекции читал профессор Бинс, единственный во всей школе учитель-привидение. <…> Говорили, что этот древний сморчок и не заметил, как умер: пошёл однажды на урок, а тело так и осталось сидеть у камина в учительской»(11).
И ещё одна милая шутка положительных героев: Гарри интересуется, за какие такие особые заслуги выпускник школы магов Реддл получил награду. «Да за что угодно, — отвечает его друг Рон. — Может… он спас профессора от гигантского спрута… Или убил Миртл, а это кому угодно принесёт славу»(12).
Не читавшим книгу объясняем: Миртл, по сути, самый трагический персонаж книги «Гарри Поттер и Тайная комната». Несчастная девочка, над которой издевались при жизни и продолжают издеваться после смерти. Мёртвый ребёнок, образ которого писательница старательно принижает и уродует. В результате к невинной жертве вместо сострадания возникает чувство презрения и брезгливости. Миртл — плакса (ха-ха!), толстая, прыщавая, очкастая (хи-хи!), её привидение обитает в женском туалете (обхохочешься!). И мало того, что это туалет, так он ещё и «унылый, обшарпанный… Под длинным, в разводах и пятнах зеркалом тянулся ряд треснутых каменных умывальников. В мокром полу отражались тускло горевшие огарки свечей (как вам такая пародия на усыпальницу? — Авт.); краска на дверях кабинок облупилась и кое-где висела хлопьями, у одной дверь болталась на единственной петле»(13).
И на взрослых-то такое описание действует отталкивающе, а уж на современных детей, старательно ориентированных телевидением и рекламой на эталоны евроремонта, — подавно.

По-садистски преподнесён и один из самых душераздирающих моментов. Миртл, замученная издевательствами, решила покончить с собой. Но в последнюю минуту вспомнила, что она и так уже умерла, то есть ей никуда не деться от насмешек, она обречена на вечные муки.
А теперь посмотрим, как об этом говорится в книге. Миртл рассказывает Гарри и его друзьям, зашедшим в её пристанище (вовсе не для того, чтобы ей посочувствовать, а чтобы получить нужную информацию):
«Меня так обидели на празднике, что, вернувшись сюда, я хотела удавиться, а потом вспомнила, что я… что я ведь…– Умерла, — помог Рон. Миртл горестно всхлипнула, взлетела над бачком и нырнула прямо в унитаз, обрызгав друзей с головы до ног. Из водосточной трубы донеслись её приглушенные стоны. Рон и Гарри разинули рты, а Гермиона разочарованно пожала плечами: «Между прочим, для Миртл это может считаться весельем. Ладно, пойдёмте отсюда»(14).

Такого «добра» в книге навалом. Тут и «комический» образ ещё одного привидения, по имени Почти Безголовый Ник: его во время казни сорок пять раз ударили тупым топором по шее, но так и не смогли обезглавить окончательно. Или описанный с глумливым юмором шабаш призраков на «юбилее смерти» вышеупомянутого Ника. Но если мы будем цитировать всё, то никогда не перейдём к следующему пункту полемики, который гласит, что колдовство в книге «понарошку» и дети не будут его применять в жизни.

Пункт 3: приготовление колдовского борща по «Практической магии» Папюса. Увы, печальная практика уже опровергла теории уважаемых экспертов. Первыми российскими жертвами стали двадцать новосибирских школьников, доставленных в больницу в тяжелейшем состоянии из-за отравления медным купоросом. Отравили их восьмиклассники, вдохновлённые «хорошей, доброй сказкой». На перемене они подошли к четвероклассникам и дали им ёмкость, сказав, что в ней волшебный напиток, сделанный по рецепту Гарри Поттера(15).

Вы когда-нибудь слышали, чтобы дети совершали подобное под влиянием, например, «Алисы в стране Чудес» или «Волшебника изумрудного города», «Трех толстяков»? Конечно, ученики 8 класса не путают происходящее в книге с реальностью жизни. И, давая младшим медный купорос, украденный в химическом кабинете (герои «Поттера», кстати, очень часто воруют), не могли не знать, что это не волшебное зелье «понарошку», а на самом деле — особо опасный яд, так что если исходить из формальной логики, то да, конечно, применительно к данному случаю книги про Гарри Поттера не назовешь настоящими учебными пособиями по колдовству. Но начитавшись их, новосибирские школьники заразились этакой «весёлой» жестокостью. Сами захмелели от зелья чёрного юмора, когда унизить, причинить боль и даже умертвить — это «прикольно». И кто считал, сколько таких школьников по всему миру?

Реакция тех, кого отравили, настораживает ещё больше. Ведь им десять лет, а не пять, и было их целых двадцать! Представляете, ни один из двадцати не усомнился: все доверчиво выпили «волшебный напиток», причём поверили не авторитетному взрослому — маме или учительнице, а ребятам чуть постарше. Значит, жертв «зелья» книга не только увлекла, она произвела на них поистине гипнотическое впечатление. В их головах, вопреки утверждениям экспертов, вымысел и реальность как раз перепутались. Мечта о волшебстве, живущая в каждом ребёнке, была разогрета книгой про маленьких всемогущих волшебников до страстной жажды. И вовремя протянутый для её утоления медный купорос их не испугал, потому что страсть заглушила здравомыслие. Да что там здравомыслие! — инстинкт самосохранения.

Когда это понимаешь, становятся смешны ссылки на то, что для магических составов «Гарри Поттера» нужны, дескать, рог единорога, волшебная палочка, перья Феникса… А раз их в природе не существует, не стоит и беспокоиться. Но это всё равно что утверждать, будто современная хозяйка никогда не сможет приготовить борщ по дореволюционной поваренной книге Елены Молоховец: ведь там в рецепт входят спаржа и каперсы! Наши женщины нимало не смущаются отсутствием в хозяйстве побегов молодой спаржи, а берут из рецепта Молоховец свеклу, морковь, лук, картошку и готовят отменный борщ. Почему же детей должно смутить отсутствие пера птицы Феникс? Других-то ингредиентов хоть отбавляй. Обрезки ногтей и волос, которые пускают в ход герои книги для приготовления колдовского зелья (прямо как в «Практической магии» Папюса!), вовсе не экзотика. И лягушки тоже… Ну, а уточнение рецептуры можно произвести по другим книгам. Благо «Гарри Поттер» и тут даёт ориентиры, упоминая совершенно не обязательные в детском хозяйстве приворотное зелье, любовный напиток, каббалистику и древние руны.

Пункт 4: жертвоприношение кошки, корень мандрагоры и творческое развитие традиций. С тезисом про английскую традицию, допускающую более свободное обращение с тёмными силами, можно согласиться. Наша Тамара только поцеловалась с Демоном — и сразу дух вон. А у них благочестивая дева родила от сатаны — и хоть бы хны (простите за нечаянную рифму). Сынок вырос и стал волшебником Мерлином, «белым», «хорошим» магом.И представления о добре и зле у англичан специфические. Кто ещё из европейцев истребил почти всё туземное население двух континентов: Северной Америки и Австралии? Не говоря уже о том, что Англия — родина футбола, в котором мячом первоначально служила… отрубленная человеческая голова. Представляете, какой спортивный азарт охватывал игроков и болельщиков? Какой чисто английский юмор пронизывал это зрелище? Вот и Ролинг показала себя истинной англичанкой: она эти традиции творчески развивает. У неё призраки играют не чужими головами, а своими. И не в футбол, а в хоккей и в поло.

Итак, все основания утверждать, что книга была написана с целью воспевания демонических чар, всё-таки существуют. Вряд ли на ровном месте представители самых разных Церквей в самых разных странах, в том числе и в Англии, резко протестовали бы против книг Ролинг. Например, генеральный секретарь Союза педагогов и университетских профессоров Англии Питер Смит заявил, что «премьера фильма о Гарри Поттере приведёт к появлению нового поколения, открывшего для себя мир магии». «Энтертейнер», одна из самых больших компаний детских товаров и игрушек, запретила появление на своих прилавках продукции с изображением Гарри Поттера, сказав, что её беспокоит то неконтролируемое состояние, в которое приходят дети. В главном офисе Союза американских библиотек за свободу мысли в 1999–2000 годах было зарегистрировано тысяча сто восемнадцать письменных протестов против «Гарри Поттера». И это менее четверти от общего числа протестов, в которых содержатся требования изъять из школ и библиотек книги Ролинг за их «оккультно-сатанинский» характер!

А Кэрил Матришиана, пережившая в своё время увлечение оккультизмом, сняла документальный видеофильм «Гарри Поттер — колдовство в новой упаковке, показывающей зло как норму». «Через книги про Поттера, — говорит Матришиана, — дети даже дошкольного возраста приучаются к человеческим жертвоприношениям. Им показывают, как высасывают кровь из мёртвых животных, как духи овладевают человеком». Говорит она и о других сатанинских ритуалах, например, о сцене на кладбище в четвёртой книге.
В котел с колдовским варевом Хвост, служитель Волан-де-Морта, опускает свёрток, в котором находится змееподобное существо: так сказать, бренные останки главного злодея. Затем в котел магическим способом переносят кости отца этого злодея. Затем Хвост отрубает себе правую руку (до чего ж милая, добрая детская книжка! — Авт.) и тоже бросает её в котёл. И, наконец, Хвост добывает кровь присутствующего при этом действе Гарри и пополняет ею содержимое котла. В результате Волан-де-Морт оживает(16).

Матришиана свидетельствует о множестве буквальных совпадений колдовских ритуалов «Поттера» с ритуалами сатанинской секты викка, официально зарегистрированной в США. Даже сама писательница не отрицает оккультного характера своих книг. В интервью, которое она дала 20 октября 1999 года на «Нэшнэл паблик рэйдиоу», Ролинг рассказала о проведённом ею специальном исследовании магических обрядов и язычества. По её собственному признанию, она это сделала для того, чтобы колдовство в «Поттере» выглядело более реалистичным. Не сказочным, как уверяют нас эксперты, а реалистичным! Примерно треть обрядов, описанных в её книгах, с гордостью заявила Ролинг, основана на настоящих оккультных действах.