Planeta curata

КУЛЬТУРА И ДУХОВНОСТЬ

Б. Л. Смирнов,
академик АН ТССР

«МАХАБХАРАТА» —
КУЛЬТУРНО-ИСТОРИЧЕСКИЙ ПАМЯТНИК ДРЕВНЕЙ ИНДИИ

"Ашхабад" (альманах), 1958 г. №3, стр. 40-49.

«Не счесть алмазов в каменных пещерах, не счесть жемчужин в море полуденном, далёкой Индии чудес…» поёт новгородцам индийский гость. Так один из гениальных русских композиторов, Римский-Корсаков, выразил своё очарование сказочной страной и общенародное чувство к ней. Действительно, Индия манит такими сокровищами, что не знаешь, на чём остановиться.
Народ её внёс особую, до сих пор ещё далеко не оценённую, как должно, долю в духовную сокровищницу человечества. Необычайная архитектура, подземные дворцы, создаваемые сотнями лет, манящая загадочностью форм скульптура, изумительная, утончённая культура слова, отважный взлёт философской мысли — вот чем может по праву гордиться народ Индии.
Ни у одного народа нет такого богатейшего эпоса, как у древних арьев. Объём двух основных эпических поэм — «Махабхараты» и «Рамаяны» составляет: первой — 100000 двустиший, второй — 80000, а ведь это только часть индийского эпоса! Создание обоих эпосов относится примерно к первой половине первого тысячелетия до н. э. «Махабхарата» создавалась веками и устно передавалась от поколения к поколению: разрушительный климат Индии препятствовал длительному сохранению рукописей, тем более что это были сухие пальмовые листья.
В переводе «Махабхарата» значит «Великое сказание о Бхаратах» — выдающемся роде кшатриев (воинов-правителей). Эту поэму принято определять как повесть о междуусобной войне двух княжеских родов, идущих от одного корня: кауравов и бхаратов. Симпатии эпоса — на стороне последних, их дело представляется, как правое. Однако определение «Махабхараты» как повести о междуусобной войне страдает крайней узостью и отчасти дезориентирует читателя. Мы попытаемся показать, что содержание поэмы неизмеримо шире. Вот простой количественный подсчёт: описанию войны отведено около 1/5 поэмы, тогда как 4/5 посвящено правовым, философским, мифологически и другим темам.
«Махабхарата» — это грандиозный памятник верований, философии и государственной мудрости древних индийцев. «Махабхарата» — это неисчерпаемый исток многоводной реки литературы и изобразительного искусства Индии.
И «Махабхарата» — это священный кодекс нравов, обычаев, глубоко вошедший в народное сознание.
«Махабхарата» — верное зеркало души индийского народа.
Основная фабула поэмы не сложна: от двух князей-братьев, старшего — Дхритараштры и младшего — Панду идут две ветви одного рода кауравов-бхаратов.
Представители обеих ветвей именуются то кауравами, то бхаратами, но первое название прочнее закреплено за потомками Дхритараштры, второе — за сынами Панду, которые часто называются ещё, по имени отца, Пандавами, или, по имени матери (Притхи), — Партхами.
Старший, Дхритараштра, как слепорожденный, самостоятельно не управлял народом, за него княжил младший брат, Панду. После смерти Панду его сыновья во главе со старшим, престолонаследником Юдхиштхирой, заявили о своём праве на половину княжества. Этому воспротивился старший сын Дхритараштры — Дурйодхана, правивший теперь вместо своего слепого отца. Так как право было на стороне Пандавов, то Дурйодхана старался разными способами извести их, что, однако, ему долго не удавалось. Тогда он, с помощью своего дяди Шакуни (Сокола), знавшего всякие «хитрости-мудрости», затянул Юдхиштхиру играть в кости; Шакуни «отводил глаза» Юдхиштхире и возбуждал в нём безумный азарт. Всегда благоразумный и глубоко нравственный, Юдхиштхира на этот раз потерял голову и проиграл не только право на княжество, но и свободу свою и четырёх братьев, обязанных ему, старшему, беспрекословно повиноваться, как заместителю умершего отца. Проиграл он и общую их жену Драупади. Как рабу Дурйодхана и его сообщники подвергли Драупади оскорблениям в присутствии раджей. Это была дикая выходка, ведь обычаи требовали особой почтительности к женщине, как к матери. Поведение Дурйодханы смутило кауравов, и Дхритараштра, чтобы загладить вину старшего сына, предложил исполнить желание Драупади; она просила освободить её и мужей от рабства. Дхритараштра заменил рабство изгнанием Пандавов и Драупади в лес на 12 лет, что было почти равносильно смерти. Пандавы должны были скрываться в лесных чащах, ибо кауравы могли убить изгнанников, а они были лишены права защищаться. На тринадцатом году изгнания им разрешалось жить в населённой местности, но не давалось права самозащиты при встрече с кауравами. Только по истечении 13 лет Пандавы получали право силой вернуть свою вотчину.
В судьбе Пандавов принимает горячее участие их родственник, раджа Кришна, воплощение бога Вишну. Он собирает войско, чтобы Пандавы, по истечении срока изгнания, могли бы сразу опереться на военную силу. Но Юдхиштхира не хочет сразу же начинать войну. Чтобы разрешить дело мирным путем, он просит Кришну — глубоко чтимого родственника и той и другой стороны — поехать для мирных переговоров к кауравам. Несмотря на уговоры Кришны, старших кауравов, матери, великих мудрецов (риши), Дурйодхана и слышать не хочет о мире.
Поездка Кришны и его переговоры описаны в V книге поэмы, называемой «Книгой Усилий (сохранить мир)». Это описание является одним из интереснейших отделов эпической части поэмы.
Война длилась 18 дней и закончилась полным поражением кауравов. Одержав победу, Пандавы приводят в порядок расшатанное междуусобицей княжество. Вскоре Юдхиштхира возводит на престол внука своего брата Арджуны и вместе с братьями и Драупади отправляется совершить последний суровейший подвиг. Приемля войну как необходимость, как борьбу за правду и народ, братья считают себя свободными; такая свобода достигается ценой отказа от всего внешнего, отказа от своего «я», с его страстями и стремлениями, и является конечной целью всей индийской философии. Тяготясь совершённым кровопролитием, они уходят умирать…
Древнеиндийское общество осуждало самоубийство, но «саньясину» — человеку, отрешившемуся от всего, — дозволялось идти, куда глаза глядят, не принимая ни пищи, ни питья, пока он не упадёт от полного изнеможения. После долгого странствования Пандавы один за другим погибают. Остаётся только старший из братьев, Юдхиштхира, да увязавшийся за странниками пёс.
Тогда появляется на колеснице сам владыка богов Индра и предлагает Юдхиштхире отправиться с ним на небо. Тот решительно отказывается, не желая покинуть в пустыне доверившееся ему животное. Индра спрашивает, почему Юдхиштхира не захотел оставить пса, которого нельзя взять на небо, как нечистое животное, а вместе с тем уходил не оглядываясь от умиравших; Юдхиштхира отвечает, что он ушёл от умерших, которые уже ни в чём не нуждались; оставить же доверившееся ему животное не позволяет ему чувство долга, а долга (дхармы) он не станет нарушать ради райских услад.
И вот пёс превращается в олицетворение долга и справедливости, бога Дхарму. Юдхиштхира соглашается подняться на небо. Попав туда и не найдя своих близких, он заявляет, что намерен идти туда, где находятся его близкие; вестник богов уводит его в ад. Он слышит голоса братьев и жены, которые умоляют его остаться с ними, на что Юдхиштхира и решается. И всё это оказывается новым испытанием его верности, самоотверженной жертвенности. Выдержав испытание Юдхиштхира соединяется в близкими в общем блаженстве.
Как и многие произведения восточной литературы («Сказки попугая», «Тысяча и одна ночь»), «Махабхарата» построена по принципу «обрамленных повествований», она не показывает события, а рассказывает о них, в основную фабулу вплетаются дополнительные эпизоды, подаваемые обычно в виде назидательного рассказа кого-нибудь из действующих лиц. В «Махабхарате» эти вставные эпизоды представляют собой законченные литературные произведения. Поэма неравномерно распределена на 18 книг. Деление это весьма условно и вызвано не столько литературными соображениями, сколько религиозно-философскими: число 18 — 18 книг, 18 дней битвы и пр. — есть известный символ бога Вишну, культ которого исповедывался во времена создания поэмы. Вишну становился как бы богом кшатриев, а Шива — браминов. «Махабхарата», посвященная повести о делах кшатриев и выдвигающая на первый план кшатрия Кришну, воплощение Вишну, есть произведение в основном вишнуитское.
Нет надобности перечислять содержание каждой книги поэмы: читатель может найти интересующее его в первой книге «Махабхараты», прозаический перевод которой выполнен Кальяновым В. И. и выпущен издательством «Академкнига» в 1950 году. В культурно-историческом, эпическом смысле одной из наиболее интересных по содержанию и крупной по объёму является третья книга — «Вана-парван» («Лесная»). Она содержит свыше 15 000 двустиший и состоит, главным образом, из вставных эпизодов, имеющих самостоятельный характер (Наль, Савитри, повесть о Раме, «Беседа Маркандеи») или отдельных былин, слабо связанных с фабулой («Горец», «Путешествие Арджуны на небо Индры»). Многие из этих эпизодов переводились как отдельные поэмы и считаются лучшими образцами индийской эпической поэзии («Наль», «Савитри»).
Все перечисленные эпизоды включены в переводы из «Махабхараты», выпускаемые АН ТССР. «Махабхарата» создавалась в эпоху формирования раннего феодализма в Индии. Пришедшие арьи (по одной из теорий, их родина была где-то в области г. Мары) покорили существовавшие в Индии дравидские племена.
К середине первого тысячелетия до н. э. на севере Индии, в бассейнах Инда и Ганга, этот процесс был уже в основном закончен. Покорение чуждых племен внесло новый, очень важный фактор в общественный строй арьев: началось расслоение относительно гомогенного примитивного общества. Ведение войн требовало выделения особой группы воинов, или кшатриев; требования культа способствовали выделению жречества (брамины), остальная народная масса — вайшьи — занималась производительным трудом: скотоводством и земледелием, а потом — торговлей. Покоренные народы находились в полурабском состоянии; это — слуги, шудры. Так образовались своеобразные классы общества — касты. Хотя в основе их образования, несомненно, лежал экономический момент, однако осознавался он тогдашним обществом скорее как родовой и национальный, что выразилось в самом названии групп — «варна» — цвет, окраска (кожа) и во всё более усложнявшихся и укреплявшихся брачных ограничениях. Однако древнеиндийские памятники, в частности «Махабхарата», настойчиво говорят о кастовых «дхармах» — обязанностях, сущность которых показана выше. Сначала эти «дхармы» соблюдались не очень строго, но чем дальше, тем более суровыми становились требования. Так, в более позднее время браминам запрещалось всякое убийство (за исключением жертвенных животных), а в «Махабхарате» мы встречаемся ещё с браминами-воинами, принимавшими непосредственное участие в битвах.
Позже переход человека из низшей касты в высшую стал невозможен, даже для богатых или обладающих политической властью. В период упадка феодального строя даже шудры иногда захватывали княжеский престол, но от этого не становились кшатриями. Во времена же «Махабхараты» кшатрию было ещё возможно добиться перехода в касту браминов, правда, в исключительных случаях.
Кастовыми законами определялся нравственный момент. Что считалось законным и праведным для члена одной касты, для представителя другой было преступлением. Трём высшим кастам, особенно браминам, вменялось в обязанности изучение «Вед», а шудра, занимавшийся этим, карался смертью. В «Бхагавадгите» говорится, что «чужая дхарма полна опасности» и что «лучше выполнять свою дхарму, хотя бы и недостаточную, чем чужую, хотя бы и более совершенную».
Социально-политическая власть во времена «Махабхараты» была в руках первых каст. Брамины претендовали на положение «земных богов», которым должны все повиноваться. В своих претензиях они опирались на религию, но так как сами не владели материальными ценностями, то в материальном отношении они попадали в зависимость от кшатриев, которым вменялось в обязанность обеспечивать браминов и щедро их одарять по всякому поводу и без повода. В «Махабхарате» встречается также утверждение: раджа, в княжестве которого бедствуют брамины, не достоин управлять страной. Кшатрии, в руках которых находились военная сила и материальные блага, естественно, претендовали на полноту политической власти.
Таковы были социальные противоречия, вызывавшие борьбу между кшатриями и браминами. Временами эта глухая, тщательно скрываемая борьба переходила в открытую резню, грозившую самому существованию каст, но, как правило, эти вспышки заканчивались взаимными уступками ввиду общности интересов.
В специальной литературе о «Махабхарате» этому важному социальному моменту не уделено должного внимания, тогда как закономерно утверждать, что тема кастовой борьбы на социально-политическом, идеологическом фронте является одной из ведущих тем «Махабхараты», обусловливающей её истинное содержание.
Как произведение, вышедшее из среды кшатриев, «Махабхарата» часто стремится выставить браминов в невыгодном положении. Это стремление настолько явственно, что последующими поправками его не удалось затушевать.
Отметим некоторые моменты. Брамины используются кшатриями для выполнения поручения, иногда весьма сомнительного свойства, например — для распространения ложных слухов. (Дамаянти распространяет ложный слух о своём вторичном замужестве). Брамин решается на предательское убийство. Так Ашваттаман, брамин, сын знаменитого брамина Дроны, ночью забирается в лагерь Пандавов и убивает целый стан спящих юных воинов. По военным законам арьев это расценивалось как презреннейшее преступление (кн. Х). Жадные брамины затевают публично позорную перебранку из-за царской подачки (эпизод из «Беседы Маркандеи», III кн.). Брамин должен учиться у человека низшей касты («Беседа брамина и охотника» из «Беседы Маркандеи», III кн.). Наконец, об открытой вражде браминов и кшатриев в «Махабхарате» есть сказания и в браминском, и в кшатрийском вариантах. Своё паразитическое существование брамины оправдывали тем, что они создавали духовные ценности. Здесь мы подходим к очень важному вопросу, так как создание духовных ценностей, несомненно, оправдывает пользование материальными ценностями, созданными другими. Однако существовавшая столетия идеологическая борьба между обеими кастами ставит под сомнение самооправдание браминов. Есть основание думать, что вдохновенные гимны «Вед» были созданы не только браминами, но и кшатриями. В создании величайших философских памятников древней Индии — «Упанишад», вопреки мнению пандитов, принимали участие и кшатрии, которые в философском диалоге поучают браминов, о чём говорится в древних и особенно авторитетных «Упанишадах»: «Каушитака», «Чхандогья», «Брихадараньяка». «Упанишады», расшатав авторитет «Вед» и особенно «Брахаман», дали толчок дальнейшему развитию философской мысли, пришедшей к отрицанию «Вед», и здесь уже кшатрии полностью берут инициативу в свои руки: мощное, сначала философское, позже религиозно-философское течение буддизма, вышедшее далеко за пределы Индии, было создано кшатрием, царевичем Гаутамой из рода Сакья, которого его последователи стали именовать «Пробужденным» (Буддха). Параллельно развивавшееся менее мощное течение джайнизма, имеющего много общего с буддизмом, также было создано кшатрием, которого последователи называли «Великим Богатырем (духа)» — Махавирой. Таким образом, участие кшатриев в создании духовных ценностей древней Индии — вне всяких сомнений. Как правило, это участие выражалось в борьбе за свободу мысли, за утверждение безусловной ценности человека. В социальной жизни громадное значение имело полное отрицание кастовой иерархии и утверждение равенства всех людей. Не удивительно поэтому, что во время расцвета буддизма в Индии (II—I вв. до н. э.) — могла существовать династия шудров — Гупты, знаменитый представитель которой — Ашока — по праву заслужил славу одного из величайших гуманистов древности.
Время создания «Махабхараты» было временем напряжённого брожения умов, больших духовных исканий.
Достаточно текста одной «Бхагавадгиты», веками признаваемой в Индии жемчужиной духовного творчества народа, чтобы утверждать решительный перевес кшатриев в создании общеиндийских духовных ценностей, их победу на идеологическом фронте в «Махабхарате».
Слава «Бхагавадгиты» распространилась далеко за пределы её родины. Можно с уверенностью сказать, что ни одно произведение древней Индии не привлекало к себе такого внимания в Европе, не вызывало такого восхищения, как «Гита». Трудно учесть все переводы «Гиты». Крупнейшие специалисты Европы посвящали годы её изучению и переводу. Впервые Европа познакомилась с «Бхагавадгитой» в переводе Вилькинса в 1783 году. Гёте и Гегель с восхищением отзывались о ней. Через три года по выходе английского перевода один из выдающихся гуманистов XVIII в., Н. Новиков, перевёл «Гиту» с английского на русский язык. Как уже было упомянуто, «Упанишады» и последующие философские течения сильно расшатали ведическую мифологию. Новые исторические условия требовали новых идеологических концепций, которые в то время почти всегда приобретали мифологическую окраску.
В эпоху «Махабхараты» выдвигались новые боги, выражавшие новые идеи. Из них приобрели безусловное первенство два: сначала Вишну, культ которого поддерживали кшатрии, потом Шива, бог браминов.
В «Махабхарате» Вишну, в виде своего воплощения (аватара) Кришны, решительно становится на сторону кшатриев, а Шива помогает браминам. «Махабхарата» отдаёт предпочтение Вишну, а это лишний раз свидетельствует о том, что классовая борьба браминов и кшатриев — ведущий мотив поэмы.
Многие отделы «Махабхараты» посвящены вопросам права, нравственности, политики. В первом отделе XII книги рассматриваются права и обязанности радж. Второй отдел этой книги трактует нравственно-философские темы; называется он «Мокшадхарма» («Основа Освобождения»).
В литературно-художественном отношении «Махабхарата» обладает высокими качествами. Поэма написана двустишиями, размером «шлока», состоящим из двух шестнадцатисложных строк, разделённых цезурой на 2 восьмисложные стопы; другие размеры и прозаические места встречаются только в виде исключения. Звучание «шлоки», её распевец близок распевцам русских былин и украинских дум.
Санскритский стих изобилует ассонансами, аллитерациями и внутренними рифмами, что создаёт сложнейший стихотворный узор, неисчерпаемый в своём разнообразии. Конечной рифмы «шлока» не требует, так как и без того хорошо улавливается окончание и строк и стоп. Конечная рифма — редкость. Переводить по-русски «шлоку» строгим силлабо-тоническим и, тем более, рифмованным стихом было бы грубейшей ошибкой. Это насилие над языком, ведущее к искажению смысла, хотя попытки такого перевода и делались (например, перевод «Наля» Коссовичем). По-видимому, при художественном переводе следует в известной мере ориентироваться на русский былинный стих или стих пушкинских «сказок».
Полный прозаический перевод «Махабхараты» на английский язык сделан Чандер Роем. Французский перевод Фоша, тоже прозаический, доведён только до Х книги. Отдельные эпизоды эпоса переводились на разные языки, но выбор их очень узок. Это преимущественно небольшие поэмы III книги, из которых особым вниманием пользовались «Наль» и «Величие супружеской верности», поэма, обычно называемая по имени героини — «Савитри».
Перевод В. А. Жуковского, под названием «Наль и Дамаянти», сделан с немецкого и, скорее, может быть назван романтической переделкой эпического текста. Некоторые эпизоды перевёл на русский язык Риттер, а на украинский — Ив. Франко. Многие из названных переводов совершенно недоступны широкому читателю, так как являются большой библиографической редкостью.
Образы поэмы очень живы, отличаются психологической глубиной, утонченностью мысли, чувства, высокой нравственностью, пытливостью ума. Как высшая добродетель, выступают правдивость, верность данному слову, не нарушаемая даже перед лицом смерти. Высоко ценится участливость к страданию других, умение стойко выносить свои страдания, самоотверженность, терпеливость, самообуздание, безгневность, бескорыстие, почтительное отношение к женщине, приветливость, гостеприимство.
Характеристики отдельных людей необычайно целостны. В соответствии с высоким гуманизмом, поэма стремится показать всё светлое в отдельном человеке и людях вообще. В «Махабхарате» не найти таких жестоких сцен, как издевательство Ахилла над трупом Гектора, попрания лучших человеческих чувств, какое показывает «Илиада» в сцене мольбы Приама о выдаче тела сына. Не найти в ней и тех мрачных страстей, кровавых убийств, вплоть до матереубийства, которыми отличается микенский цикл сказаний. Мысль об убийстве женщины могла появиться только у ракшаса (злого духа), да и то в припадке исступления. Но даже он в последнюю минуту останавливается перед позором такого преступления. Не встретить в «Махабхарате» возведения плутней в доблесть, как это делается в «Одиссее»; даже законы войны проникнуты духом высокого гуманизма. Убийство врага допускается для кшатрия лишь в открытом, честном бою; всякие нечестные приёмы резко осуждаются. Убийство беззащитного врага, спящего, больного физически или душевно, сдающегося — считалось позорным преступлением. Насилие и убийство мирного населения, сжигание селений, порча нив — строго осуждались.
Итак, «Махабхарата», возникшая 2500 лет назад, вводит читателя в глубь духовной и социальной жизни Индии, она является неоценимым источником наших знаний об истории великого дружественного народа.

МАХАБХАРАТА
БХАГАВАДГИТА (ИЗ VI КНИГИ)

ГЛАВА I

Перед началом сражения на Поле Долга между третьим из братьев Пандавов Арджуной и его другом, защитником и учителем Шри Кришной завязывается философский диалог, в котором обсуждаются высшие вопросы нравственности.

Арджуна сказал:
При виде моих родных, пришедших для битвы, Кришна,
29. Мышцы мои слабеют, во рту пересохло,
Дрожит мое тело, волосы дыбом встали.
30. Выпал из рук Гандива, вся кожа пылает;
Стоять я не в силах, мутится мой разум.
31. Зловещие знаменья вижу, не нахожу я блага
В убийстве своих родных, Кешава,
32. Не желаю победы, Кришна, ни счастья, ни царства;
Что нам до царства, Говинда, что в наслажденьях, что в жизни?
33. Те, кого ради желанны царство, услады, счастье,
В эту битву вмешались, жизнь покидая, богатство:
34. Наставники, деды, отцы, сыны, внуки,
Шурины, тести, дяди — все наши родные!
35. Их убивать не желаю, хотя и грозящих смертью,
Даже за власть над тремя мирами, не то что за блага земные.
38. Хотя и не видит греха их ум, поражённый корыстью,
В уничтожении рода, вероломстве преступном,
39. Как нам не понять, постигающим грех пораженья
Рода, что нельзя предаваться такому злодейству?
40. С гибелью рода погибнут непреложные рода законы.
Если законы погибли, весь род предаётся нечестью,
43. Преступленье губителей рода, смешавших касты,
Упраздняет законы народа, семьи вековые устои.
44. Люди, лишась родовых законов, Джанардана,
Должны обитать в аду, так указует Писанье!
45. Горе, увы, тяжкий грех мы свершить замышляем:
Ради желания царских услад погубить своих кровных.
46. Если меня, безоружного, без сопротивленья, сыны Дхритараштры;
Вооружённые, убьют в сраженьи, мне будет отрадней!
47. Так молвив, в бореньи Арджуна поник на дно колесницы,
С сердцем, пронзённым тоской, выронил лук и стрелы.
Так в святой «Бхагавадгите» гласит I глава, именуемая: «Отчаянье Арджуны».

ГЛАВА II

10. Ему отвечал, Хришикеша, как бы с улыбкой, Бхарата;
Скорбящему между двух ратей молвил такое слово.

Шри Бхагаван сказал:
11. Ты мудрую речь говоришь, а сожалеешь о тех, кому сожаленья не надо:
Не скорбит познавший ни о живых, ни об усопших.
12. Ибо я был всегда, также и ты и эти владыки народов,
И впредь мы пребудем вовеки.
13. Как в этом теле сменяется детство, юность и старость,
Так воплощённый сменяет тела; мудрец не смущается этим.
14. Касания плоти, Каунтея, приносят страданье, радость, жар, холод;
Непостоянны они: приходят — уходят; противостань им, Бхарата!
15. Лишь человек, не колеблемый ими, о бык среди сильных,
В страдании, радости равный, созрел для бессмертья.
16. Небытие непричастно Бытью, Бытие Небытию непричастно;
Граница того и другого ясна для постигших правду.
17. Неуничтожимо то, чем этот мир распростёрт; постигни:
Непреходящее уничтожимым сделать никто не может.
18. Эти тела преходящи; именуется вечным носитель тела,
Непреходящим, неисследимым; итак, сражайся, Бхарата!
19. Кто думает, что Он убивает, или кто полагает, что убить Его можно, —
Оба они не знают; не убивает Он сам и не бывает убитым.
20. Он никогда не рождается, не умирает. Не возникая, Он никогда не возникнет;
Нерождённый, постоянный, вечный, Он, древний, не умирает, когда убито тело.
21. Кто нерождённого, непреходящего, вечного знает, как может такой человек убивать
Или заставить убить кого-либо, Партха?
22. Как обветшавшие сбросив одежды, новые муж надевает, другие,
Так, обветшавшие сбросив тела, в новые входит, иные, носитель тела.
23. Не сечёт его меч, не обжигает пламя,
Не увлажняет вода, не иссушает ветер:
24. Неуязвим, неопалим Он, неиссушим, неувлажняем;
Вездесущий, Он пребывает стойкий, недвижный, вечный.
25. Непроявленным, непредставимым Его именуют;
Зная Его таким, ты скорбеть не должен.
26. Но если б Его ты и считал подлежащим смертям и рожденьям,
То и тогда, могучий, ты не должен о нём сокрушаться.
27. Рождённый неизбежно умрёт, умерший неизбежно родится.
О неотвратимом ты сокрушаться не должен.
28. В начале существа не проявлены, проявлены в середине,
И непроявлены по исходе; какая в этой печаль, Бхарата?
29. Как на чудо, один на Него взирает, другой говорит о Нём, как о чуде;
Иной внимает о Нём, как о чуде, но и услышав, Его никто не знает.
30. Неуязвим воплощённый всегда, в каждом теле;
Так не скорби ж ни о каких существах, Бхарата!

«ПУТЕШЕСТВИЕ БХАГАВАНА» (глава 94 кн. V)
«Книга Усилий (сохранить мир)»
(Из речи Кришны при мирных переговорах)

Шри Бхагаван сказал:
3. Да будет мир — меж кауравов, Пандавов,— так говорят, Бхарата,
Этого я и пришел добиваться, витязей устранить погибель.
4. Перед тобой, раджа, не подобает держать иного слова, как о
всеобщем благе.
Всё это тебе известно или должно быть известно, врагов покоритель,
5. Ведь среди раджей, царь, этот род наилучший,
Озарён всеми высокими свойствами, живёт по закону.
6. Состраданьем, благожелательством, нежностью, неврежденьем,
Бхарата.
Также прямотой, терпеньем, правдивостью — так отличаются
кауравы.
7. Раджа, этот род, стоит столь высоко,
Что недолжное тебе особенно не подобает.
8. Ты ведь высший из кауравов лучшая опора кауравов,
Ни вовне, ни внутри не творящий неправды.
9. Эти же твои сыновья, кауравы, во главе с Дурйодханой,
Ниспровергнув закон и пользу, действуют во вред людям.
10. Они совершенно преступают границы, их сознанье поразила
жадность.
Ты своей семьи голова, бык средь людей, и ты это знаешь.
11. Нависло над кауравами великое, страшное горе:
Если его просмотреть, каурава, оно погубит землю!
12. Но его можно утишить, коль ты пожелаешь, Бхарата,
Здесь мира нетрудно добиться, о тур средь Бхаратов, так я мыслю.
13. Мир от тебя зависит, от меня также, раджа.
Останови сыновей, я же других остановлю, каурава!
14. Твоё приказанье, Индра средь раджей, сыновья с их семьями
должны исполнить.
Утверди их благо силой своего приказа!
15. Ведь твоё благо, раджа, — и Пандавов благо;
От тебя, стремящегося к примиренью, они ожидают приказа.
16. А если увидишь, что твоё приказанье бесплодно, договорись,
владыка,
О союзе твоём с Бхаратами, владыка народа!
17. Охраняемый Бхаратами, укрепись в законе и пользе, раджа!
И тебя одолеть не удастся даже сильным, владыка!
28. А война, махараджа, являет очень большую опасность;
В гибели обеих сторон какую ты видишь закономерность, раджа?
29. Если Пандавы иль мощные твои сыны погибнут в битве,
Какое тебе в этом счастье, раджа, скажи мне, тур-Бхарата?
30. Богатыри они все, закалённые в битве, жаждут сраженья —
Твои и Пандавы, ты ж их сохрани от великого горя,
31. Чтоб нам не увидеть убийства Пандавов и куру,
Гибель отважных колесничих с их колесницами в битве!
32. Ведь в схватке раджи земель, о лучший из раджей,
Подпав власти гнева, погубят народы.
33. Спаси этот мир, да не погибнут народы, владыка,
К своему естеству обратись, да сохранится остаток, каурава!
34. Чистых, красноречивых, сердечных, благородных, добрых.
Помогающих друг другу — избавь от великого бедствия, раджа!
35. Пусть на благо встретятся эти владыки друг с другом;
Пищи вкусив и питья, пусть по домам разойдутся,
36. В прекрасных одеждах, цветами венчанные и угощённые, мощный
Бхарата,
С гневом покончим, с враждой, врагов крушитель.
37. Да примется здесь сердечность, что была у Пандавов, а не
гибель жизней,
С этим словом, тур-Бхарата, согласись, владыка!
38. В детстве потеряв отца, они у тебя возмужали,
Их и твоих сыновей защити, как должно, тур-Бхарата!
39. Тебе подобает их охранять в бесконечных несчастьях, владыка,
Чтоб справедливость и долг для тебя не погибли, тур-Бхарата!