Planeta curata

ИСТОРИЯ – АРХЕОЛОГИЯ – ЭТНОГЕНЕЗ

ПАСХАЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ Н.Ф. ФЁДОРОВА

В своей статье «Пояснение к „Пасхальным вопросам”»(1) Н.Ф. Фёдоров приводит двенадцатичленную схему своего проекта «Общее дело», в которой он рассматривает двенадцать основных вопросов, которые человечество должно решить, чтобы духовно и биологически не выродиться. При разборе каждого вопроса Н.Ф. Фёдоров сначала даёт характеристику текущего состояния и тенденций, а затем предлагает своё решение. Схема, к сожалению, сохранилась не полностью — в рукописи не хватает последних двух вопросов. Тем не менее, она очень хорошо, в конспектной форме даёт представление о фёдоровском проекте. В данной статье мы приведём эту схему с нашими комментариями.

1. Итак, первый вопрос «О всеобщем обогащении и о всеобщем воскрешении». Вот, что пишет Фёдоров о современном ему состоянии общества и тенденциях: «О всеобщем обогащении (хотя обогащаться — значит делать других бедными). Вопрос о богатстве и бедности, или о золоте (золотой) и крови (красной интернационалке)(2), а также вопрос о трестах или синдикатах и [1 слово неразб.], по своей неразрешимости должен быть отнесен к вопросам отживающим. Искусственный пауперизм(3) и богатство служат источником всех зол и порождают все остальные 11-ть вопросов. Стремление к богатству обращает живую религию в мёртвую (2-й вопрос), ставит человека в ложное отношение к природе (3-й вопрос), раздвояет разум (4-й вопрос), обращает чувство в чувственность (5-й вопрос) и волю в похоть (6-й вопрос); порабощает село городу (7-й вопрос), искажая истинную религию, порабощает науку и искусство индустриализму и милитаризму (8-й, 9-й и 10-й вопросы), не сознавая своего несовершеннолетия, создаёт конституции, искажает самодержавие и приведёт неизбежно род человеческий к погибели (11-й и 12-й вопросы)». Решение этого вопроса Фёдоров видит в деле о всеобщем воскрешении. «(Вместо „золотой“ и „красной“ интернационалок поставим Пасхальную, светлую интернационалку). Вопрос о жизни и смерти, не в теоретическом лишь смысле понимаемый, т. е. [вопрос о] возвращении жизни, или восстановлении кровного родства, не из праха только, но из крови и тела сынов, правящих силою рождающею и умерщвляющею, — потому уже должен заменить вопрос о богатстве и бедности, что сей последний есть только частный случай первого. Бедность, в смысле недостатка средств для жизни, и богатство, в смысле излишества, сокращающего жизнь, есть, конечно, часть вопроса о смерти и жизни. Стремление к возвращению жизни создаёт живую религию (2-й вопрос), ставит человека в истинное отношение к природе (3-й вопрос), объединяет два разума (4-й вопрос), любовь сыновнюю ставит выше любви половой (5-й вопрос), а волю из похоти обращает в общее дело всех людей, направляемое сыновнею любовью (6-й вопрос); возвращает городское к сельскому (7-й вопрос), объединяя знание и искусство в религии. Осуществляется же это общее дело перехода от розни несовершеннолетия к общему делу самодержцем, восприемником всех рождающихся и душеприказчиком всех умерших, чрез соединение всеобще-обязательного образования и всеобще-обязательной воинской повинности, или обращением орудий истребления в орудия спасения», — пишет он.

2. Вторым вопросом в схеме Фёдорова является вопрос о двух религиях. Характеризуя современную ему религию в целом, он называл её двойной (идеолатрией-идолатрией) и мёртвой. Поясняя свои слова, он пишет, что деизм, т.е. вера в Бога, который создал мир, не требует объединения и не налагает никакого дела, а гуманизм (переходящий в гомункулизм(4) или хамитизм(5) (ребяческий вопрос) даже под видом свободы требует разъединения. «Чем больше места занимает в жизни вопрос о богатстве (обогащении), тем менее остаётся места для религии; тем она становится безжизненнее, отвлечённее, делается „внутреннею", „личною" — идеолатрия, — словом, превращается в призрак. Можно бы сказать, что религия делается наиболее светскою, наименее религиозною, если бы выражение „секулярная религия" не заключало бы противоречия в самых терминах. Искусство скрывать смерть составляет самое существенное свойство мёртвой религии, то есть совершенное отрицание всякой религии. Искусство скрывать смерть и делает религию мёртвою. Толстой, уверяя, что смерти нет, что она хорошая вещь, делается орудием для водворения безусловного господства богатства в жизни»,— заключает Фёдоров.

А вот, что Фёдоров пишет о настоящей живой религии: «Живая религия есть лишь религионизация, возведение в религию вопроса о смерти и жизни, т.е. вопроса о возвращении жизни. Живою является религия в сельском язычестве, которое не только погребает зерно и „сеет своих умерших", но и верит, что своими хороводами — подобием солнечному бегу — возвращает солнце от зимы на лето и животворною силою этого светила возвращает зерно и воскрешает умерших, конечно, пока лишь в живом воображении народа. И живое христианство не может не считать сынов умерших отцов орудием Бога отцов — живых, а не мертвых, то есть орудием возвращения жизни. Это и есть религия, какою она должна быть и будет, когда город, обогащённый знанием, возвратится в село и мнимые солнцеводы превратит в действительные землеводы, а мнимые отпевания и причитания — в действительное воскрешение».

3.Третьим вопросом в схеме является вопрос о двух отношениях разумных существ к неразумной силе — так Фёдоров называл природу. В настоящее время природа, с одной стороны, нещадно эксплуатируется, а с другой, будучи лишена разума, по Фёдорову, своими стихийными возмущениями причиняет разумным существам много бедствий и смертей. Он пишет: «До настоящего времени жертвою эксплуатации была только земля; ненасытность прогрессирующего человечества охотно распространила бы её и на другие миры, но, к счастью, они, т. е. небесные тела, оставаясь недоступными для эксплуатации, открыты только для регуляции(6). Вопрос о богатстве требует, с одной стороны, безусловного подчинения, полного рабства силе, слепо рождающей и слепо умерщвляющей. (Нужно признать смерть законною данью природе, чтобы в богатстве находить весь смысл и цель жизни.) А с другой стороны, этот вопрос (о богатстве) требует подчинения природы своим прихотям, безнравственным целям. (Эксплуатируя природу, человек обращает её в орудие полового сближения, взаимного обмана и взаимного истребления.) Такая гуманизация есть деморализация даже для слепой природы; вот почему для эксплуататоров, к счастию, закрыто небо».

В фёдоровском проекте природа должна быть не эксплуатируема, а управляема (регуляция природы) для решения санитарно-продовольственного вопроса и вопроса о воскрешении. «Для решения вопроса о смерти и жизни (или возвращения жизни) не нужны ни рабство, ни господство, а нужна регуляция, т.е. обращение рождающей силы в воссозидающую и умерщвляющей в оживляющую; и этим-то путём воссозадания и оживления всех предшествующих поколений разумных существ должно распространить регуляцию на все миры вселенной, ныне слепою силою движимые и к своей гибели направляющиеся, как разумом не управляемые», — пишет он.

4.Четвёртый вопрос — вопрос о двух разумах. С одной стороны, человеческий разум на протяжении многих тысячелетий достиг существенного развития: мы охватываем мыслью вселенную, проникаем в прошлое, в глубины океана, атома, клетки, однако мы воспроизводим прошедшее лишь мысленно, а настоящее лишь созерцаем, но не управляем или мнимо управляем им. «Противоречие между мыслию, обнимающею всю вселенную, и делом, не управляющим даже одною землею как одним целым, это-то противоречие между необъятностью мысли и узкостью дела и создаёт два разума: теоретический и практический — в которых предмет знания первого не составляет предмета дела второго, — пишет он. — Чтобы всецело отдаться наслаждению богатством, разум и в теории отверг действительность Бессмертного Существа, подверг осуждению всё прошедшее (умерших отцов, игнорируя виновность свою в их смерти). Критический разум, таким образом, вёл к отрицанию, осуждению и к ограничению дела». С точки зрения Фёдорова, разум должен действительно воспроизводить прошедшее и управлять настоящим. «Понятно, что только в вопросе о возвращении жизни предмет практического разума расширяется на всю вселенную; ибо на земле, как кладбище, не может быть иного естественного дела, как возвращения жизни праху, жившему во множестве поколений; а это возвращение жизни множеству поколений есть необходимое условие расширения регуляции на всё множество миров вселенной, точно так же, как для всех небесных тел вселенной, слепою силою движимых, нет другого естественного дела, как превращение этих миров в управляемые разумом»,— пишет он.

5. Пятым вопросом в схеме стоит вопрос о половом чувстве, которым, по мнению Фёдорова, определяется направление человеческой мысли и дела, начиная от литературы и заканчивая производством безделушек и мощных орудий для защиты этого производства, и приводящее к взаимной вражде и истреблению. Чувственная сила приковывает человека к земле, делает его рабом стихии. Вот, что он пишет: «Увлечение внешнею красотою чувственной силы (особенно в половом инстинкте, этом „обмане индивидуумов для сохранения рода"), увлечение, не видящее или не желающее видеть в ней силу умерщвляющую, и производит все богатства, индустриализм, создающий для своей защиты милитаризм (см. статью о выставке на фабрике войны (индустриализм) и крепости [1 слово неразб.] (милитаризм))». В другой статье Фёдоров сравнивал желание мужчин и женщин наряжаться, украшать себя различными безделушками и предметами быта с поведением животных и птиц во время спаривания. Ради этого возводятся огромные фабрики и заводы, на них работают экономические рабы, для их работы из недр земли выкачиваются полезные ископаемые, а если их нет, они привозятся из захваченных стран, для чего необходима сильная армия и орудия уничтожения, а значит, лучшие светила науки должны трудиться в этой области. Сила чувственная, по мнению Фёдорова, должна быть преобразована в силу чувствующую, на все миры распространяемую. «Сила чувствующая, — пишет он, — но не чувственная, зарождается в детских душах, со старостью родителей и смертью их переходит в силу сострадающую, соумирающую, а соединяя всех сынов и дочерей, обращается в могучую силу воссозидающую и распространяется на все миры. (Музей и Кремль(7), превращенный из крепости, защищающей прах отцов, в силу, возвращающую праху жизнь)».

6. Из пятого вопроса вытекает шестой вопрос о двух волях. «Воля к рождению, как похоть, порождая богатство, приводит весь род человеческий к деморализации. Выставка есть полное выражение деморализации. Воля к воскрешению, то есть: когда вопрос о возвращении к жизни разумных существ ставится целью существования, приводит к морализации всех миров вселенной. Всеобщее воскрешение есть полное выражение всемирной морализации»,— убеждён он(8).

7. Следующим вопросом в схеме стоит вопрос о двух обществах (бытах, сословиях, образах жизни). Для Фёдорова городской образ жизни является искусственным, неестественным, вырожденческим и паразитическим. «Отчуждение от земли и неба(9). Движение от сёл в города, от окраин к центру, снизу вверх приводит население в городах к вырождению и вымиранию, а сёла побуждает к возрастающей интенсивности труда, т. е. к истощению природы, что и вынуждает к обратному течению, т. е. от безнравственного к нравственному», ­— пишет он.

В фёдоровском проекте селу отводится ключевая роль — это естественный, земледельческий образ жизни. «Возвращение к земле (к праху отцов) и к небу, которое город скрывает. Город, вынужденный для защиты богатства ко введению всеобщей воинской повинности, с одной стороны, а с другой — истощая природу; расстраивая метеорический процесс, должен будет обратить орудие истребления в орудие спасения от голода, язвы и смерти(10), т. е. идти на спасение села. Таким образом, в сельском деле регуляции силы природы объединяются и горожане, и поселяне вместе с кочевниками», — заключает он.

8. Восьмой вопрос о двух науках, или университетский вопрос, непосредственно связан с вопросом о двух разумах. Наука до Фёдорова, в его время и сегодня является служанкой экономики (фабрик), а та, вместе с милитаризмом, подчиняется половому подбору, которому предаются на вечном пиру забывшие о своих умерших родителях, о страдающем мире сыновья и дочери. Вот его слова: «[Наука как она есть] фактически есть воплощение практического разума, разрешающего осуждение отцов умерших и поднимающего сынов и дочерей на отцов и матерей живущих, воплощение теоретического разума для закрытия пути к делу, критического разума, суеверно узаконяющего смерть, а для слепых инстинктов требующего права на полное проявление в жизни и отдающего природу на удовлетворение этих инстинктов, на создание богатства как единственного блага. Это последнее утверждение и есть положительное основание для всех отрицаний». В фёдоровском проекте наука есть мощнейшая сила, которая должна соединиться с религией для решения санитарно-продовольственного вопроса, вопроса о регуляции природы и воскрешения предков. «Наука, — пишет Фёдоров, — как она должна быть отрицает все пороки, разрешаемые критическим, то есть ими подкупленным разумом; она требует общего дела объединения для него; требует, чтобы люди стали орудиями Того, Которого она, продажная, называет не существом, а лишь идеалом совершенства, тогда как Христианство требует Ему уподобления. Вместо осуждения отцов словами, она требует искупления их делами. Эта наука не отдает сил природы на „работу тления“, а требует объединения сынов для обращения, при помощи Божией, слепой силы природы из рождающей и умерщвляющей в воссозидающую и оживляющую».

9. Следующий вопрос о двух искусствах. Первое, ложное, искусство есть лишь незначительная часть промышленной выставки, искусство, главной темой которого является половой подбор. Цитируем: «Искусство как творение мёртвых подобий, лишь вид жизни имеющих, под гнётом богатства становится игрою и забавою, ничтожною частью художественно-промышленной Выставки, посвящённой культу женщины». Этому ложному искусству Фёдоров противопоставляет Музей как реакцию против Выставки. «Искусство как Музей соединяет все знания в виде Астрономии, а потому имеет вышку(11); а также соединяет все знания в Истории как науки об умерших предках, создавших и самую астрономию, которых Музей и воспроизводит всеми художественными способами. Такое учреждение есть еще недозревшее, ибо искусство, или дело сынов умерших отцов, не должно ограничиваться [творением] мёртвых подобий всего прошедшего, отжившего, ни даже подобием всего мироздания, в кажущемся лишь виде воспроизведённого», — пишет он.

10. Последним из дошедших до нас из схемы вопросов является вопрос о Пасхе. Для Фёдорова Пасха была нечто большим, чем простой религиозный праздник. Из года в год мы празднуем его, вспоминаем о страданиях Христа, его смерти и воскресении, но это лишь пассивная работа. Для Фёдорова Пасха есть проект воскрешения, поэтому и все рассматриваемые в этой статье вопросы называются пасхальными. «Религия, воссоединяя и знание, и искусство, достигает в Пасхе — по-христиански и в культе умерших — по-язычески совершенства действительности».

Вот такая безапелляционная критика современного общества и вполне конкретные предложения выхода из тупикового пути, по которому человечество, наращивая темп, следуют последние несколько веков. Современникам Фёдорова особенно нереальной казалась мысль о выходе человека в космос и о воскрешении предков. Однако первое уже сделано, а ко второму мы не можем сегодня так уж скептически относиться в свете исследований в области продления человеческой жизни, замены органов и т.д. Но и в том, и в другом случае мы имеем дело с ложным пониманием фёдоровских идей. Скромный московский Сократ имел в виду не усовершенствование машин-протезов для перемещения в пространстве и обновления своего тела до бесконечности ради бесконечного же развлечения. Он имел в виду физиологически-нравственное преобразование человека до состояния бессмертия и способности существовать в любой среде и выхода в космос без летательных аппаратов. В этой фантастической, на первый взгляд, идее сегодня не было бы ничего необычного, если бы человечество не расточало свои силы на братоубийственные войны, производство безделушек, мнимую религию, праздную философию, прикладную науку, половой подбор и ложное искусство и не жило бы в неестественных для себя условиях. Проект есть, а фёдоровского «Общего Дела» пока нет.

Редакция журнала «Общее дело».
Июль 2020.