Planeta curata

Владимир Мируладов

ВОПРОС О ЗНАЧЕНИИ ШКОЛ В ЖИЗНИ ОБЩЕСТВА И О ПОСЛЕДСТВИЯХ ТАК НАЗЫВАЕМОЙ «ОПТИМИЗАЦИИ» ШКОЛ

Журналист, проводящий социологический опрос в провинциальном
городке, задаёт вопрос прохожему мужчине средних лет:
 «Как вы думаете, какая проблема в вашем городе более серьёзная:
равнодушие людей или их неосведомлённость?»
Мужчина немного подумал и ответил:
 «Я не знаю, но вообще-то мнё всё равно».

Анекдот

Сегодня часто можно услышать от родителей, что уже не осталось настоящих учителей. Так ли это? Их стало гораздо меньше, но они всё-таки есть. Однако нужно сразу разобраться, по какому критерию мы называем одних учителей хорошими, а других плохими. Это отнюдь не профессиональные знания учителя в узком смысле слова, то есть владение преподаваемым предметом. Часто мы встречаем как раз противоположную картину: высочайший уровень мастерства владения специальностью совмещается с душевной скудостью и неумением довести знания до учащихся. Настоящий учитель должен развивать в ребёнке творческую, мыслящую, этически, морально и психологически устойчивую личность, а сделать он может только в том случае, если он сам является таковым(1). Дети могут не понимать или не запоминать то, о чём вы им говорите, но они повторяют то, что вы делаете, и это также верно в отношении душевного состояния и этических принципов(2). Поэтому учитель не только не имеет права курить, употреблять алкоголь, вести себя неподобающим образом, но и наоборот — он должен занимать активную общественную позицию и осуждать неподобающее поведение людей в обществе, а также при любом подходящем случае давать свой комментарий возникшей ситуации или обсуждаемого вопроса с позиции этики. Однако для того чтобы это делать, он сам должен быть всесторонне развитой личностью, разбираться в истории, социологии, психологии и т.д. Читатель здесь может усмехнуться и спросить: «Где же в нашей стране, особенно в каком-нибудь селе вы найдёте таких учителей?». Как это ни удивительно, но они есть. Возможно, они не обладают научными степенями и не смогут дать обстоятельного научного объяснения того или иного явления, но у них есть правильные этические установки, богатый жизненный опыт и живой ум, который самостоятельно приходит к правильной оценке явлений, минуя дебри логических доказательств и ловушки либерализма. Более того, их позиция вполне ясна учащимся, даже без её озвучивания. Например, сегодня наряду с многими другими злободневными вопросами, есть два вопроса, которые весьма принципальны: это вопрос о значении Великой Отечественной Войны и вопрос о гомосексуалистах. Если человек, ответственный за воспитание детей, не вносит поправки в поступающий в их мозг извне хаос противоречивой информации, он совершает преступление. При этом, как мы уже писали выше, не обязательно что-то научно доказывать. Учитель может просто сказать насчёт гомосексуалистов: «Да срам это…», а по поводу Великой Отечественной Войны что-нибудь наподобие: «Наши деды — герои», — и этого будет достаточно для того, чтобы у детей возникло правильное мнение в отношении этих вопросов. После этого из хаоса информации по этим вопросам они будут принимать только то, что соответствует этой установке, а противоречащее ей будет отметаться. Разумеется, действенность этого фильтра будет прямо пропорциональна авторитету учителя и проведённому с ним времени.

Вот так мы подошли к вопросу об уважении. В наших школах действительно много сброда, и многим учителям вообще должно быть отказано в возможности преподавания(3). Учитель должен быть человеком душевно красивым, а учитель мужчина — ещё и мужественным. В наших педагогических институтах, как, впрочем, и на факультетах психологии, нет экзамена, а ещё лучше теста по этике. Разумеется, в том случае, если руководство страны живёт и управляет страной по другим критериям, то они непременно приложили бы руку к тому, чтобы такой экзамен стал ситом для мерзавцев, которые вдалбливают детям совершенно другие ценности. Однако вопрос о тесте по этике действительно важен. Нам рассказывали, как на одном факультете психологии один из студентов хвастался одногрупникам тем, что, подрабатывая на кондитерской фабрике, плевал в печенья, злорадно упиваясь мыслью, что люди, ничего не подозревая, будут употреблять их в пищу. У этого студента были к тому же явные педерастические наклонности и стремление овладеть техникой гипноза для манипулирования людьми. А ведь такой «психолог» может покалечить психику обратившихся к нему людей! И подобных «специалистов» могут быть десятки.

Что касается мужественных мужчин-учителей (тавтология, которая сегодня оправдана!), то они особенно важны для мальчиков, и особенно в переходном возрасте(4). Если мальчик не затюканная взрослыми личность, он неизбежно будет оспаривать авторитет учителя, вести себя вызывающе, что иногда может приводить даже к срыву учебного процесса. Особенно это касается уроков физкультуры. Не может быть женщина учителем физкультуры для мальчиков. Это исключено. Только мужчина-учитель физкультуры, жёсткий, но справедливый, может направить бурлящую энергию подростков в нужное русло, а значит, у мальчиков есть гораздо больше шансов стать настоящими мужчинами. А иногда встречается даже очень необычное сочетание, когда учитель русского языка и литературы, предметов, казалось бы, для натуры спокойной, мягкой, в свободное от занятий время учит школьников боксу, например, причём непременным условием для такого обучения является моральная ответственность за полученные навыки: применять их можно только для самозащиты или защиты слабых. Насколько повышается авторитет учителя и успеваемость мальчиков да, впрочем, и девочек, если в учителях совмещаются такие качества! Опять читатель усмехнётся и скажет что-то наподобие: «Ну, батенька, вам бы сценарии для фильмов сочинять!»(5). Однако нам известно, что, по крайней мере один такой учитель, есть у нас в стране. Его зовут Владимир Михайлович Трифонов, и он преподаёт русский язык и литературу в русско-молдавской школе села Проданешты Флорештского района. Собственными силами он соорудил и оборудовал для школьников небольшой спортзал, где, обладая определёнными навыками в боксе, учит подростков тому, что добро должно быть с кулаками. Мы уверены, что из-за уважения к учителю даже изначально далёкие от литературы и русского языка школьники проявляют большой интерес к данным предметам. Здесь нам необходимо оговориться: вовсе не обязательно, чтобы учитель-мужчина был спортсменом(6), но у него обязательно должно быть полезное увлечение, к которому он готов приобщить школьников совершенно бескорыстно, просто по душевной радости. Так например, в одном молдавском селе учитель физики и астрономии приглашал к себе домой целые группы школьников наблюдать в телескоп за интересным астрономическим явлением — прохождением кометы. Этот учитель не был спортсменом, но мы уверены, что его уроки были увлекательными, и изначально даже самые далёкие от физики и астрономии ребята проникались его любовью к предмету и приобретали знания, которые были ничуть не хуже, а скорее даже лучше, чем у их сверстников в городских школах. Село в этом отношении предоставляет гораздо больше преимуществ с точки зрения установления тесных, крепких, близких к родственным отношений между учителем и учащимися, и у учителя открываются неограниченные возможности для наглядного преподавания почти всех школьных предметов. Городским школьникам немного известно о своём учителе, в то время как сельский учитель у всех на виду. И если он общественно активная личность и у него нет вредных привычек, то его вклад в сохранение и развитие села, а значит, и страны в целом, неоценим. Он даже может проводить на природе уроки географии, истории, физики, астрономии, разумеется, при условии понимания со стороны руководства школы. Здесь нельзя не вспомнить русского философа-космиста Н.Ф. Фёдорова, который после окончания лицея проработал во многих школах, преподавая историю и географию. Будучи глубоко убеждён, что наука из отвлечённой должна превратиться в наглядную и практическую, он соответствующим образом обучал гимназистов, устраивая совместные вылазки на природу для ознакомления с изучаемым материалом, что рано или поздно сталкивалось с непониманием отдельных родителей, руководства школы, в результате чего Н.Ф. Фёдоров был вынужден искать другую школу, где история повторялась. В проекте Н.Ф. Фёдорова «Философия Общего Дела» сельская школа вообще играет первостепенную роль как центр общины, рода, в которой дети должны получать глубочайшие наинагляднейшие практические и этические знания для того, чтобы человечество смогло выйти из своего этически-духовного несовершеннолетия, направив на общее дело свою ныне растачиваемую на братоубийство, половой подбор и производство безделушек энергию(7).

С таким непониманием руководства школы по отношению к необычной и необщепринятой форме уроков инициативные учителя сталкиваются на каждом шагу. Причина этой косности и в страхе(8) перед наказанием со стороны РОНО или Министерства Образования. Нестандартная форма обучения может быть настолько отличной от общепринятой, что появляется необходимость выделить такого рода занятия и школу в отдельный вид. Например, если основа обучения заключается в передаче знания, умений и навыков старшими школьниками младшим под наблюдением учителя. Для проведения такого рода занятий необходимо объединение разновозрастных школьников в один класс-коллектив, который должен быть весьма сплочённым, чтобы старшие школьники ответственно выполняли роль наставников, а младшие охотно воспринимали предаваемые им знания, и все вместе признавали авторитет учителя в силу его личностных и духовных качеств, проявляемых каждодневно во время занятий и вне таковых. Учитель в подобной школе стремится не только передать школьнику знания, но и воспитать в последнем всесторонне развитую, сильную, этически, морально и психологически устойчивую личность. В обычной общеобразовательной школе этому вообще не уделяется внимания. Как выразился С.Г. Мокан, автор отечественной альтернативной школы, в которой в одном-единственном классе обучалось около десяти разновозрастных учеников (от пяти до шестнадцати лет): «Родители думают, что воспитанием ребёнка занимается школа, в школе думают, что этим занимаются родители, а на самом деле ребёнком никто не занимается, а суть процесса обучения заключается в том, чтобы втиснуть в головы школьников огромное количество знаний (бoльшая часть которых бесполезна), а затем под прицелом камер на экзамене выудить эту информацию из них». Однако обо всём по порядку.

Сергей Григорьевич Мокан в 80-х годах работал завучем школы в родительском селе под Одессой, но скоро пришёл к выводу, что его не устаивает общепринятая система обучения. Тогда он предложил Одесскому НИИ попробовать организовать класс для разновозрастных так называемых педагогически запущенных подростков, и четыре года класс С.Г. Мокана успешно существовал. Параллельно с преподавательской деятельностью он строил дом в Ставченах, в пригороде Кишинёва. Так случилось, что С.Г. Мокан переехал в Молдавию и решил организовать собственную школу в своём доме в Ставченах. Класс «Индивидуального обучения», в котором учились разновозрастные подростки с первого по девятый класс проработал шестнадцать лет, будучи закреплённым за бывшей школой №72 (ныне лицей им. Петру Мовилэ). Некоторые дети постоянно жили в этом доме-школе (как правило, это были дети, родители которых были на заработках; педагогически запущенные дети), некоторые дети приезжали и уезжали каждый день. Кроме программных предметов, по которым школьники писали контрольные, результаты которых отмечались в журналах школы №72 (т.е. общей программой школьники владели), в школе С.Г. Мокана занимались танцами, шахматами, рисованием, йогой, лыжами, по утрам обливались холодной водой и ходили в походы. Расписание составлялось так, чтобы чередовались предметы, при занятии которыми задействуется преимущественно то левое, то правое полушарие мозга. И вот этот класс-школа был закрыт по решению Министерства Образования Республики Молдова по той причине, что в нашем законодательстве нет положений, разрешающих работу подобных классов-школ. Странно, что при открытии школы и на протяжении 16 лет работы такие основания были, а тут вдруг они пропали. Странно также, что даже если их и нет, не заметно особого желания чиновников создать их, особенно на фоне их попыток внедриться в европейское пространство и приобщиться европейским «ценностям», ведь в европейских странах есть альтернатива среднему образованию, есть она и в России, а у нас в Молдавии её почему-то нет. И эта альтернатива нужна не только для работы класса-школы С.Г. Мокана, который был лишь одним из вариантов, об эффективности которого мы не берёмся судить, поскольку не располагаем всеобъемлющей информацией. Альтернатива среднему образованию нужна вообще, поскольку есть много случаев, когда абсолютно здоровые дети не способны интегрироваться в систему общего среднего образования по причине тех или иных психологических особенностей, и им нужен индивидуальный подход, а родители могут предоставить своим детям адекватную замену школьному обучению, причём уровень полученных ребёнком знаний будет ничуть не ниже уровня знаний выпускников общеобразовательных школ именно в силу индивидуально разработанного подхода. В настоящее время многие родители, с ужасом наблюдающие, как пагубно воздействует на их детей школа, просто лишены выбора(9). Очевидно, что это досадное недоразумение, которое следует исправить, для чего в Министерство Образования нужно направить петицию, подписанную как можно большим числом частных лиц и организаций, что мы и собираемся сделать(10).

Следует отметить, что такого рода альтернативные школы будут доступны не для всех, потому что обучение в них платное, да и далёкое расположение школ (которых пока будет мало) от места проживания не всем удобно, а между тем есть серьёзнейшая проблема, касающаяся уже существующих общеобразовательных средних школ. Это так называемая «оптимизация» школ, а в сущности, закрытие небольших школ и перенаправление школьников в соседние сёла, до которых они в разное время года и при разных, в том числе неблагоприятных погодных условиях, должны добираться на автобусе, который может опоздать или вообще не приехать. В котором же часу должны вставать дети, чтобы не пропустить такой автобус и быть вовремя на занятиях, которые начинаются в 8.30? В сущности, это замаскированная программа по уничтожению малых сёл, которая прикрывается нейтральным словом «оптимизация». Школа является ядром, центром культурной жизни села или любого другого населённого пункта, и с закрытием школы постепенно вымирает всё село, так как получение среднего образования, фундамента для будущей учёбы и профессии, для детей в этом месте оказывается невозможным. В этом случае у родителей возникает гораздо больше поводов переехать в ближайший большой город, а вовсе отчаявшиеся родители предпочитают вообще уехать за границу. Таким образом наше правительство «решает» проблему миграции работоспособного населения за рубеж! Почему-то никто не хочет сделать выводы из печального опыта нашей страны и других стран в составе СССР, когда по бездумному указанию Н.С. Хрущёва происходило укрупнение колхозов и совхозов в большие агрогорода за счёт принуждения людей из малых деревень и сёл к переезду в большие: закрывались школы, магазины, клубы, переставали ходить автобусы. Однако в результате этих действий страна потерпела не только экономический, но и социальный и демографический урон. В настоящее время демографическая проблема у нас в стране и без того достаточно серьёзна: большинство людей работоспособного возраста работает за рубежом, и постепенно увозит туда свои семьи. В результате сёла и малые города пустеют, а правительство вместо того, чтобы приостановить этот процесс, наоборот ускоряет его закрытием школ, вынуждая не решавшихся на этот шаг родителей окончательно порвать с Родиной, которой (в лице правительства) они не нужны. Своё решение правительство оправдывает экономическими соображениями: мол, невыгодно поддерживать школу, в которой учится небольшое количество учеников, а в большой школе якобы больше возможностей. Это всё самая настоящая софистика и дуриловка. Во-первых, нельзя оценивать значимость школы только с точки зрения рентабельности, как какое-нибудь коммерческое предприятие, поскольку в этом случае не будет учтено социально-культурно-духовное значение школы, а оно огромно, и от него зависит деятельность многих других институтов, в том числе и их рентабельность. Во-вторых, даже с экономической точки зрения школа представляет собой долгосрочные инвестиции в экономический потенциал страны — в квалифицированную рабочую силу. Об этом писал британский экономист Д.М. Кейнс, указаниям которого многие развитые страны придерживаются до сих пор(11), однако Международный Валютный Фонд (МВФ), выдающий якобы поддерживающие экономику развивающихся стран кредиты, придерживается монетаристской политики и настоятельно «рекомендует» сокращать расходы, чтобы не было бюджетного дефицита. Какие же расходы сокращаются? Сокращаются расходы на социальные нужды, культуру, образование и медицинское страхование. В краткосрочном периоде создаётся иллюзия нормальной работы экономики — расходы не превышают доходы, — однако на самом деле это удушение экономики и страны в долгосрочном периоде, эдакая удавка «доброго» дядюшки Сэма(12). Для того чтобы население спокойно воспринимало эти «реформы», по технологии «окна Овертона»(13) вводятся эвфемизмы, которые скрывают истинную суть происходящего. Слово «оптимизация» есть также эвфемизм, за которым скрывается закрытие школ и уничтожение малых сёл.

В-третьих, кто-нибудь из «оптимизаторов» задался вопросом, как чувствует себя ребёнок из другого села в новой для него школе и как к нему относятся местные ребята? На этой почве могут возникать серьёзнейшие конфликты с тяжёлыми психологическими и другими последствиями для ребёнка. И как это скажется на успеваемости приезжающего школьника? Разве могут какие-то более оборудованные спортзалы или библиотеки быть более важны, чем душевное спокойствие и ощущение, что ты дома, что здесь все свои, школьники и учителя, а до родителей рукой подать? Выше мы уже писали, что для того чтобы быть вовремя на занятиях, ребёнку из другого села нужно вставать очень рано, да и сама дорога туда и обратно каждый день утомляет. А в некоторых сёлах на севере Молдавии детей возят на занятия в соседнее село на телегах, и это может быть и в дождь, и в мороз!

Каковы наши предложения? Мы понимаем, что вопрос об «оптимизации» школ гораздо более сложный, чем вопрос об альтернативном образовании, и для его решения может понадобиться много времени и сил, и что есть внешнее давление на нашу страну в этом вопросе. Однако мы в силах что-то изменить, если работать сообща, поэтому первое, что нужно сделать, — показать общественности важность решения этого вопроса для всех, в том числе тех, кого это вроде бы непосредственно не касается: жителей Кишинёва и других городов. Почему он касается всех? Но ведь эти дети будут жить в нашей стране? С кем они будут решать важные общественные, культурные и экономические вопросы, если уровень образования настолько упал и ещё больше упадёт?(14) Для оповещения общественности и для объединения всех неравнодушных к этому людей мы создадим электронное досье на нашем сайте на каждый населённый пункт, в котором была закрыта школа, поместив в него фотографии населённого пункта до и после закрытия школы, истории, рассказанные его жителями и другую важную информацию, которая послужит основанием для создания документального фильма о последствиях «оптимизации» школ. Всё это послужит основанием для обращения с соответствующей петицией в Парламент.

Полагаем, что опыт совместного отстаивания прав детей на полноценное среднее образование может быть полезен и для других стран, в том числе и для стран бывшего СССР, в которых экономическая ситуация может быть даже намного лучше, чем у нас в стране, однако руководство страны по каким-нибудь причинам не поддерживает школы с небольшим количеством учеников. Опять-таки вовсе не обязательно ждать, пока у властей проснётся совесть, нужно самим проявлять инициативу. Потрясающий пример подобной инициативы мы встречаем в России, где также существует проблема закрытия сельских школ. Что же предпринимают жители села и учителя? Учителя и их односельчане усыновляют детей из детских домов! В одном селе в Смоленской области после того как в одной из сельских школ осталось всего шесть детей, учителя взяли из детского дома 32 ребёнка. Теперь эта школа на особом контроле у губернатора: ей подарили автобус, установили компьютеры, строят современную спортивную площадку. И таких примеров уже много. Люди не хотят переезжать в другие сёла, и усыновление детей — поистине удивительное решение сразу многих проблем: ведь в селе, в школе-коллективе, благодаря благотворному влиянию сельского труда, общинных отношений между сельчанами такой ребёнок имеет гораздо больше шансов стать полноценным членом общества, да и много чего сделать для села и школы, которые его воспитали. Власти уже не могут просто закрыть глаза на существование таких школ и обязательно будут помогать селу и школе, тем самым решая социальные, демографические и экономические проблемы.

Есть и другие способы поддержки школ, которым угрожает закрытие. Министерство образования нашей страны подталкивает самих учителей желать закрытия школы, уходить работать в другую школу или даже область при помощи механизма  самофинансирования школ. Как работает этот механизм? На школу выделяются бюджетные средства в расчёте на каждого школьника, поэтому если школа маленькая, то этих средств не хватает даже на зарплату учителям, и естественно, что они вынуждены искать другие способы заработка. В этом случае спасти школу от закрытия может денежная поддержка со стороны предпринимателей, родившихся в этом селе, или любых небезучастных к этому лиц. И такие случаи уже есть. Так, в селе Алексеевка Единецкого района местная школа была переведена на самофинансирование, и ежегодно для её полноценной работы не хватало 50 тысяч лей. Однако один предприниматель остался неравнодушным к судьбе этой школы, и решил ежегодно предоставлять ей недостающую сумму. Благодаря его поддержке школа до сих пор работает, а у сельчан есть вера в будущее села. Впрочем, ничто не мешает всем жителям других сёл с такой же проблемой объединить усилия и самим ежегодно собирать недостающую сумму для поддержки школы. Тем не менее, как показывает опыт, люди зачастую остаются равнодушными к этой проблеме и не осознают, какие последствия закрытие школы несёт для них же самих: даже если у них нет детей, другие дети могли бы учиться, и село бы жило, но для среднестатистического сельчанина, живущего сегодняшним днём, такие «инвестиции в будущее» гораздо менее привлекательны, чем покупка каких-нибудь материальных вещей для обустройства своего быта. Таким образом, проблема закрытия школ заключается не только в необдуманной политике руководства страны, но и в отсутствии у граждан понимания роли школы в жизни общества, а также в отсутствии способности сообща решать возникающие вопросы, что обусловлено неразвитой или подавленной совестью и, как следствие этого, равнодушием. Поэтому мы обращаемся с призывом ко всем людям: будьте осведомлены о всех важных для жизни страны и вашего населённого пункта вопросах и не оставайтесь к ним безучастными, объединяйте усилия для их решения, поскольку только вместе, в общем деле, можно достичь успеха, и каждый человек вносит в него свой вклад.

Редакция журнала «Общее Дело»,
октябрь 2016 г.