Planeta curata

ЖИЗНЬ И УЧЕНИЕ РАМАКРИШНЫ

Выше мы уже писали о различном взгляде ведантистов и бхакт на жизнь: первые считают, что мир иллюзорен, поэтому задача духа — высвободиться из этого сна, так что любой опыт, привязывающий человека к миру, считается нежелательным, например, женитьба, рождение детей и т.п. Бхакты считают мир творением Шакти, или энергии Бога, поэтому любой мирской опыт помогает человеку познать Бога, если только имеется это намерение, а не желание наслаждаться мирским. Похоже, что у Рамакришны всё складывалось так, что любой посылаемый ему Жизнью опыт он использовал как трамплин для полёта в Высшее(1). Вот, например, его женитьба. Как её можно совместить с той напряжённой духовной жизнью, которую он вёл, с тем, что Тотапури посвятил его в санньясины, т.е. умершего для мира человека? Когда Сарада Дэви приехала к нему в первый раз, он признал за ней право на него как на мужа, но признался ей, что научился видеть в каждой женщине свою Божественную Мать, поэтому это было единственное чувство, которое он мог питать к своей жене. И Сарада Дэви не только не пыталась вовлечь мужа в мирское, но и всячески поощряла его желание идти по избранному духовному пути. Будучи мужем и женой, они жили целомудренной жизнью, как старший брат и сестра. Более того, Рамакришна однажды в храме совершил тантрическую церемонию Шодаши Пуджу (поклонение женщине), т.е. поклонение Кали, Великой Матери, но при этом он усадил на трон Кали свою жену. Оба впали в самадхи. Так Рамакришна поднял на новый уровень и разрешил вопрос о личном и безличном боге, о присутствии бога в образе, в иконе, в идоле. Выше мы уже писали о том, что в бхакти-йоге верующий благодаря постоянной садхане (духовным упражнениям) наполняет образ божественным присутствием, и в образе совершается таинство нисхождения Бога и восхождения индивидуального духа и их соединение.

Однако революционность подхода Рамакришны в том, что вместо мёртвого образа у него выступает живой человек, в котором уже есть божественная сущность: каждый мужчина есть Шива и каждая женщина есть Кали, — и в этом нужно видеть не идолопоклонство и не фетишизм, а философию будущего, которой уже много тысяч лет, просто эти истины оказались не понятыми даже многими верующими. По-другому звучат слова Евангелия: «Люби ближнего как самого себя» и «Кто говорит: „я люблю Бога“, а брата своего ненавидит, тот лжец: ибо не любящий брата своего, которого видит, как может любить Бога, Которого не видит?» И брат и ближний в этом случае не тело и своенравная психика, которым нужно потакать, а дух, жаждущий освобождения, или новый человек.

Итак, мощное основание храма веры Рамакришны было построено из соединения двух главных компонентов: теизма и пантеизма, и теперь настало время возводить стены, крышу и заниматься «отделочными работами».

Он постоянно учился у религиозных или учёных людей всевозможного толка: богатых и бедных, странствующих паломников или домохозяев. Особо следует отметить его знакомство с обществом Брахмосамадж. Уже само название говорит за себя — «Общество [людей, которые верят в] единого Бога». Это общество-церковь было открыто для всех независимо от расы, касты, национальности или религии. Культ должен был способствовать созерцанию верховного существа, милосердию, состраданию, добродетели и укреплять связь между всеми людьми всех верований(2). Его основатель Рам Мохан Рой, необыкновенный человек, происходивший из знатной бенгальской семьи, доказывал на практике свои убеждения: он добился многих социальных реформ. В первую очередь, благодаря ему английскими властями был отменён обряд сожжения вдов (cати) — он доказал его несоответствие священным текстам; он боролся с полигамией, за права вдов на вторичный брак, за сближение индусов и мусульман, за модернизацию индусского образования на научных основах (для этого он составил на бенгальском языке множество учебников по разным точным наукам) и за многое другое. Он писал на санскрите, бенгальском, арабском, персидском и английском языках. Р. Роллан писал, что он породил Тагоров, и этим всё сказано. И действительно, Дебендранатх Тагор, отец более известного миру писателя Рабиндраната Тагора, стал преемником Роя в Брахмосамадже. Однако наиболее яркой личностью Брахмосамаджа стал помощник Д. Тагора Кешаб Чандр Сен. В противоположность своим предшественникам он совершенно не знал санскритского языка, и его основой было учение Христа. Он считал, что религия необходима для возрождения народа, и хотел положить её в основу социальных преобразований. Кешаб считал Христа одним из Божьих посланцев, а себя его слугой, соблюдал пост и отмечал Рождество. Его речи и позиция вызвали раскол в Брахмосамадже, которое вскоре раскололось надвое. Кешаба поддержали множество сторонников. Он пытался примирить методы европейской науки и методы духовидцев Индии, разум и бхакти, Христа и индусские верования.

Зато с Кешабом у Рамакришны установились самые тёплые взаимоотношения, о которых несправедливо забыли, по словам Р. Роллана, ученики Рамакришны, вернее созданное ими общество «Ramakrishna Mission», вероятно, потому, что в личности Кешаба и его миссии были предвосхищены идеи и действия Вивекананды, ученика Рамакришны. И Р. Роллан в своей книге пытается восполнить эту несправедливость, обращая внимание читателя, на то уважение и любовь, с которыми этот великий человек, в расцвете умственных сил и на вершине славы, неизменно, с начала до конца, относился к «бедняку» из Дакшинешвара, тогда ещё малоизвестному и непризнанному. Да, у Кешаба не было учителя в том смысле, как это принято в духовной практике у индусов, но он сам говорил о себе, что он прирождённый ученик и все предметы, животные или люди его учителя, и он учится у всех, поэтому он не мог не учиться у человека, водимого Богом. Рамакришна своим острым взглядом сразу отметил Кешаба при первом визите в Брахмосамадж: тот стоял в центре группы людей, и хотя он ещё был молодым человекам, но «рыба клевала именно на его удочку» — такой метафорой Рамакришна часто пользовался, желая описать отклик Бога на призыв верующего. Они подружились, и Кешаб понял, что имеет дело с исключительной личностью. Пользуясь своей известностью, он начал прославлять Рамакришну в речах, на страницах газет и журналов, благодаря чему Рамакришна, который до этого был популярен лишь среди простого народа, стал известен и в кругах буржуазной интеллигенции. В их мировоззрении было много общего: идея симфонии религий, концепция Матери; но если Кешаб был больше теоретиком, хотя, безусловно, обладал глубокой мистической натурой, то Рамакришна реализовывал эти идеи в своей повседневной жизни, вернее, жил ими и тем самым являлся возбуждающим средством для членов Брахмосамаджа. Но он также обрушивал на их голову беспощадную критику. Прежде всего, он указывал на формальность произносимых на собраниях слов и их несоответствиё внутренним переживаниям верующих. Так, на собраниях члены Брахмосамаджа по предложению их лидера «погружались» в размышление о Боге всего на несколько минут, что для Рамакришны было непостижимо, причём даже в эти несколько минут они думали о совершенно других вещах. Далее, в одном из ритуальных гимнов говорилось о том, что о Высшем нужно думать и любить Его все мгновения дня. Рамакришна попросил изменить этот стих и сказал: «Молитесь и любите его только два раза в день. Говорите то, что есть в действительности. Зачем рассказывать Предвечному всякие небылицы…»(4). Ещё один повод для критики — перечисление многочисленных атрибутов и совершенств Бога. Зачем заниматься этой статистикой? Разве сын говорит своему отцу: «О мой отец! вы имеете столько-то домов, столько-то садов, столько лошадей и т. д.». Перечисление атрибутов, по мнению Рамакришны, превращает верующего в идолопоклонника, а это была больная тема для англомана Кешаба и его англиканского общества. Они яростно отнекивались от этого, уверяя, что их Бог — Бог без образа, но и это для Рамакришны ограниченность и совершенно ненужные рамки. Бог существует и в образе и без образа. Но поклонение Богу в образе отличается от идолопоклонства тем, что в первом случае образ (или несколько образов) живой, наполненный энергией верующего, «намоленый», а во втором — энергия верующего распыляется на бесконечное число образов, что в итоге приводит к атеизму. Рамакришна также учил членов Брахмосамаджа не расточать свою энергию на бесплодные споры о Боге, а жить, любить и творить, ведь когда человек познал Бога, каждое его слово правдиво, и всё, что он делает, всё, к чему он прикасается, становится правдивым и чистым. Поэты во все времена восхваляли правду и добродетель, но их читатели не стали от этого добродетельными и правдивыми. А человек, отрёкшийся от своего я, наполняет светом унылые будни неверующих людей.

Однако общение с членами Брахмосамаджа принесло огромную пользу и самому Рамакришне. Как отмечает Р. Роллан, Брахмосамадж открыл ему значение организации, красоту духовного объединения, воспитывающего молодые души вокруг старшего брата, который подносит их вместе с собой, как корзину цветов любви, Возлюбленной Матери. Он понял, свою миссию. Он понял, что его блаженные состояния суть эгоизм, в то время как он должен служить людям, понял, что другие садхаки могут стремиться к личному спасению, не обращая внимания на других страждущих, а он не имеет права на это. Он должен как в этом, так и в последующих воплощениях помогать людям, пока они в опасности(5). Так пришла мысль о создании Ордена, о духовных товарищах, и эта мысль полностью завладела его сознанием. Днём он ещё кое-как сдерживался, но наступала ночь, и он поднимался на крышу и с тоской в сердце кричал: «Идите ко мне, мои мальчики! Где вы? Я не могу жить без вас»(6). Такое мощное чувство-намерение не могло остаться незамеченным для Матери-Жизни. И ученики не заставили себя долго ждать. Р. Роллан приводит имена 25 человек, которые были учениками Рамакришны с 1879 по 1888 годы. Все они, за исключением бедного слуги Лату, были молодыми людьми или людьми зрелого возраста и принадлежали к людям свободных профессий, к браминской аристократии или к богатой бенгальской буржуазии. Самым известным из них стал уже упоминавшийся выше Вивекананда(7). Будучи великим сердцеведцем, Рамакришна предъявлял высокие требования к своим ученикам и принимал их после тщательного изучения, ведь они должны были стать дорогой его учения(8). Он не хотел почестей, не хотел, чтобы от его имени создавалась новая религия, не желал и предостерегал учеников он всякого рамакришнаизма(9). Он говорил своим ученикам, что они должны строить на других основах, нежели создатели религии. Они должны жить интенсивной внутренней жизнью, чтобы она сама стала Существом. «Существо даст начало неисчислимым светочам Правды. Реки низвергаются оттого, что породившая их гора остаётся неподвижной. Воздвигнем же посреди человечества гору господню. Неважно где и когда. Когда она будет воздвигнута, от неё потекут реки света и сочувствия на всех людей во все времена»(10). И хотя гора на тот момент ещё не была воздвигнута, а было лишь её основание, все видели её мастера-строителя, поэтому толпы людей разных каст, верований, возрастов, мужчины и женщины устремлялись к Рамакришне, чтобы утолить духовную жажду из заструившегося источника. Он относился с уважением ко всем искренне верующим, даже заставлял спорить в своём присутствии людей разных религий, чтобы примирить их и создать между ними гармонию. Но это была лишь одна из сторон великой гармонии. Бог — в каждом человеке, поэтому зачем искать его в храме и призывать его для чудес и откровений. Почитайте его в человеке, в брате и во враге, и это будет ваша религия.

Особого интереса заслуживает отношение Рамакришны к мирским обязанностям своих учеников. Для него личное спасение — это эгоизм и худшая смерть души. Есть долг по отношению к богам, к родным, к жене и детям. Позор человеку, который бросает семью на попечение родных, а сам уходит заниматься духовным самосовершенствованием. У такого человека нет сердца. Человек должен выполнять свои мирские обязанности с таким же рвением, с каким он думает о Боге. Не нужно отказываться от всего(11). Будучи сыном крестьянина, он знает, насколько трудна жизнь сельского жителя, и поэтому то небольшое время, которое он уделяет мыслям о Боге, хотя бы одна такая мысль или молитва в течение целого дня, стоят гораздо больше, чем целые часы религиозных обрядов праздных богомольцев(12). Для иллюстрации этой темы он рассказывает притчу о полубожественном мудреце Нараде, который однажды решил, что он самый набожный человек. Тогда Бог посоветовал ему пойти к крестьянину, который более набожен. Что же видит Нарада? Крестьянин призывает имя Бога лишь утром и вечером, а в остальное время работает в своём поле. Нарада ничего не понимает. Тогда Бог велит ему взять чашу, до краёв полную масла, и обнести её вокруг всего города, не пролив ни одной капли. Когда Нарада возвращается, не пролив ни капли, Господь спрашивает его: «Сколько раз ты подумал обо мне?» «Господи, — отвечает Нарада, — как я мог думать о тебе? Всё мое внимание было сосредоточено на чаше с маслом…» «А крестьянин, несмотря на свой труд, два раза в день вспоминает обо мне», — отвечает Бог.

Не стоит, однако, думать, что Рамакришна идеализировал сельский труд. Его отношение к мирской работе полностью соответствует духу Бхагавадгиты: нужно совершать работу без привязанности к ней, как дар Богу, тогда такая работа приводит к освобождению. Человек, отказавшийся от мира, может оставаться в плену мирских образов, и наоборот, семьянин, вверивший себя Богу, не тяготится семейными узами и мирскими обязанностями. Рамакришна говорит, что долг женатого человека после рождения одного или двух детей — жить с женой как брат и сестра, вести духовную жизнь в целомудрии и благочестии, властвуя над собой(13). Однако Рамакришна был чрезвычайно снисходителен к людским слабостям. Он говорил, что со страстями не нужно бороться; их нужно воспитывать и направлять на Бога. Так, одной рассеянной женщине, которая не могла сосредоточить своим мысли на Боге, он посоветовал представить образ самого любимого для неё существа — своего племянника, и, сделав это, она увидела образ маленького Кришны. В другой раз Рамакришна сильно озадачил одного пьяницу-актёра по имени Гириш(14), когда в ответ на оскорбления посоветовал не бросать пить, а пить во славу Бога, может быть, и Бог пьёт — иначе как бы он создал такой сумбурный мир. У Рамакришны была удивительная способность для убеждения собеседника использовать самые близкие для того темы, так, как будто он сам на минуту становился этим человеком и понимал, что ему дорого, а что нет. Гириш позже привязался к Рамакришне, но не мог приблизиться к Богу, предпочитая самоубийство размышлениям о Боге и молитве. Он ненавидел рутину и обязательства. Тогда Рамакришна, всем, в том числе и Гиришу, прививавший чувство свободы, предложил актёру перепоручить ему обязанность молиться Богу, но с условием, что Гириш должен полностью отказаться от своей воли, вверив свою жизнь Богу. Удивительно, но Гириш добился желаемого, став одним из наиболее верующих последователей Рамакришны в миру! Так блестяще Рамакришна на практике разрешает глубочайший религиозно-философский вопрос о свободной воле и обусловленности. Его метод не нов, ему тысячи лет, но Рамакришна перекладывает его на язык собеседника, и посыл проникает до глубин психики, достигая духа. Так, общаясь с учениками из буржуазной среды, в том числе адвокатами, он говорит: «Выдайте Богу полную доверенность на свою жизнь, на все совершаемые вами поступки». В этой короткой фразе, необычно совмещающей тему духовности и нотариальную практику, потрясающе ёмко, как в сутре, сокрыты глубинные смыслы индийской философии; в ней, в частности, отражается одна из основных мыслей Бхагавадгиты в области этики: человеку нужно отбросить себялюбие и своеволие и проистекающие из этого сомнения, неуверенность и страхи и доверить все дела пребывающему в самом человеке Богу, который наимудрейшим образом распорядится его жизнью(15).

Очень важным вопросом, который разбирает Рамакришна, является вопрос об общественной работе, милосердии и служении людям. По его мнению, сначала человек должен найти в себе Бога и увидеть этого же Бога в другом человеке, тогда первым его желанием будет прийти на помощь этому человеку, который страдает от того, что его божественная природа не проявлена(16). Без этого условия вся социальная работа будет лишь раздувать эгоизм занятого ею человека, а чем больше развивается эгоизм, тем дальше человек отдаляется от Бога в себе и в людях. Интуиция Рамакришны легко вскрывала истинные мотивы филантропов, которые строили больницы, дороги, детские дома и т.д., — тщеславие души или желание без истинной любви, бросая грош, вымолить себе спасение или совершить сделку с совестью, полагая, что тем самым оправдывается их собственное материальное богатство и благополучие. Вот его слова: «Какая разница между милосердием и самолюбием? Милосердие — это любовь, которая распространяется на всех и которая не ограничивается собой, своей семьей, своей сектой, своей страной. Самолюбие — это привязанность к самому себе, к своей семье, к своей секте, к своей стране. Углубляйте возвышающее нас милосердие, которое приводит к Богу». Значит ли это, что не нужно делать добро? Нет, но нужно делать это бескорыстно.

Что же мешает человеку познать Бога? Его страсти. В первую очередь это половое чувство и жажда денег. Рамакришна утверждал, что для постижения Бога необходимо половое воздержание. Если человек будет совершенно воздержан в течение двенадцати лет, у него разовьются сверхчеловеческие способности, он сумеет вспоминать и знать всё. Мы уже писали выше, что Рамакришна жил с женой как брат и сестра; его ученик Вивекананда заявлял, что его физические и умственные способности и красноречие развились у него благодаря воздержанию, многие творческие люди, в том числе и те, кто не вёл духовную жизнь в строгом смысле слова, приписывали свои способности именно воздержанию: Бетховен, Тесла, Кант, Ньютон и многие другие(17). Индийская аскеза и йога называет накопляемую в результате воздержания энергию тапасом, которого страшатся даже боги. Согласно системе чакр, или психоэнергетических центров, в которых сосредотачивается жизненная энергия (прана), накопленная в нижней чакре (в области половых органов), энергия поднимается вверх через другие центры в седьмой центр на макушке головы, наделяя йогина сверхъестественными способностями и раскрывая его духовную сущность(18). Если же не вдаваться в физиологические подробности, вопрос о значении воздержания можно объяснить так. Мощные физиологические процессы не позволяют человеку проникнуть за пределы своей психики и разглядеть за её завесой дух, как в колеблемых ветром волнах нельзя разглядеть своё отражение. Половое чувство вздымает высокие психические волны, кроме того, эти волны бьются вокруг психотелесного центра «я», укрепляя его («я» наслаждаюсь), а значит, всё больше обособляют его от других «я», в то время как задача духовной жизни как раз заключается в обратном: в том, чтобы снять эти покровы, отделяющие дух одного человека от другого, видеть один и тот же дух во всё проявленном(19).

Другим важным вопросом, который разбирает Рамакришна, является вопрос о противлении злу. Рамакришна, как всегда, диалектичен. Он бранит мягких учеников за неумение защищать себя в жизни, говоря, что благочестивый не должен быть дураком, и, наоборот, обуздывает пыл учеников кшатрийского типа, наподобие Вивекананды, которые готовы были с кулаками броситься на обидчика. Человек, живущий в обществе, в особенности гражданин, отец семейства должен делать вид, что сопротивляется для своей защиты, но в то же время он должен быть осторожен, чтобы не платить злом за зло. Для иллюстрации этой темы он рассказывает притчу о змее, которая некогда была очень агрессивна и её все боялись, но после того, как проходящий через те места святой приобщил её к святости и наказал не делать зла ни одному живому существу, ей стало очень трудно жить, потому что все заметили изменение в её поведении и начали бить её, так что однажды она чуть не умерла. Питалась она также весьма плохо, ночью, поэтому никто не видел её, и все думали, что её уже нет в живых. Однако через несколько лет святой вновь вернулся в эти края и нашёл её исхудавшей до неузнаваемости. Змея поведала о причинах своего состояния и призналась, что данный ею обет является причиной её жалкого существования, на что святой воскликнул: «Какие глупости! Нужно быть идиотом, чтобы не знать, как помешать своим врагам так обращаться с собою. Я запретил тебе только кусать какую-либо тварь. Но почему же ты не зашипела на тех, кто хотел убить тебя, чтобы испугать их?..» Рамакришна сам проповедует ахимсу (невреждение живым существам) — по этой причине он вегетарианец и даже отказывается рвать цветы для обрядовых приношений, однако и здесь он не доходит до крайности джайнистов(20), а проявляет диалектичный подход. Один из его учеников однажды пришёл к нему с вопросом, как согласовать ахимсу с требованиями жизни, и сразу же увидел ответ: Рамакришна как раз был занят уборкой и уничтожением насекомых в своём жилище. Это не софистика и сделка с совестью, а различие между фактом и актом: одно и то же действие имеет разную ценность в силу лежащих в его основе этических причин(21). Так, вегетарианство само по себе для Рамакришны также не представляло особой ценности: всё зависит от причин, по которым человек его придерживается — можно быть вегетарианцем и бездуховным человеком и, наоборот, есть говядину и быть набожным. Однако, как правило, мясоедение и духовность для него несовместимы. На вопрос ученика, почему нельзя удить рыбу, ведь мы все — Атман, а Атман бессмертен, т.е. фактически нет никакого убийства, Рамакришна ответил, что человек познания (познавший в себе Божество) никогда не может быть жестоким к другим, поскольку это невозможно по природе его ума(22).

Ещё один важный вопрос: наличие у Рамакришны сверхъестественных способностей (сиддхи) и его отношение к ним. Несомненно, Рамакришна обладал сверхспособностями, иначе трудно было бы объяснить, как не умевший читать бедный брамин мог поразить не только образованных, но скептически настроенных юношей-учеников, но и многие выдающиеся умы Индии. Выше мы уже писали о его способности определять человека по глазам, угадывать его внутренние переживания и скрытые мотивы. Ему было достаточно одного прикосновения к ученику, и тот мог погрузиться в глубокое самадхи, как это случилось с Вивеканандой, который испугался, что полностью теряет контроль над собой. Однако Рамакришна не любил пользоваться этими силами, так как они также является препятствием на пути к Богу; он старался лишь пробудить спящие в человеке силы, подтолкнуть его к тому, к чему стремится его душа. Никакого гипноза.

Его ученики во главе с Вивеканандой должны были оставаться в миру, чтобы помогать людям, обучая их, однако для этого необходимо проделать над собой огромную работу для раскрытия в себе духа. Ученики просили его позволить им испытать предельное слияние с Абсолютом — Нирвикальпасамадхи, но оттуда возвращаются очень немногие, кроме того, это желание эгоистично, как мы уже писали выше, в то время как задача учеников — нести свет людям. Здесь мы не будем рассказывать читателю о становлении Вивекананды, любимого ученика Рамакришны, сославшись на ранее опубликованную в шестом выпуске журнала статью о нём, а остановимся на последних годах жизни Рамакришны.

С 1881 года он жил в родном Дакшинесваре, окружённый своими учениками-сыновьями, и к нему со всей Индии стекались тысячи людей самого разнообразно толка: поклонники, пандиты и просто любопытные, которые жаждали поговорить с ним, спросить о самом сокровенном или просто посмотреть на святого. Вопросы были самые разные. Нужно ли совершать паломничество в святые места? Святые места делаются таковыми от людей, и Бог повсюду. Нужно ли заниматься йогой, выполнять их сложные упражнения? Зачем рисковать здоровьем и жизнью, когда достаточно открыть глаза и сердце, чтобы на каждом шагу встретить Бога. Разговоры прерывались пением, иногда Рамакришна впадал в самадхи, вновь продолжал беседу, но помимо разговоров этот человек, по удачному выражению Ромена Роллана, сочетавший в себе две натуры — Марфы и Марии, т.е. практическую и религиозную не переносил безделья, нечистоплотности и беспорядка, поэтому своим примером давал урок своим ученикам-буржуа: подметал дом, работал в саду и т.д(23). Один взгляд его, по словам Вивекананды, мог изменить целую жизнь. Он читал по глазам людей то, что сокрыто в их сердце, говорил людям самые простые слова, надолго задевая их своим огнём. Потоки людей не только не кончались, но с каждым днём увеличивались. Его силы подтачивались, он говорил по двадцать часов в день, отвечая на вопросы паломников(24). В 1884 году его здоровье серьёзно пошатнулось, он сломал руку в состоянии транса и очень страдал от этого. Из-за этой немощи Рамакришна начал ассоциировать себя лишь с духом, поэтому перестал употреблять слово «я», а говоря о себе использовал местоимение «это», по-видимому, имея в виду тело. В апреле 1885 у него начитается воспаление горла (рак), вызванное долгими беседами и опасными самадхи с горловыми кровотечениями. Он почти не мог есть, но продолжал принимать посетителей. Его убедили некоторое время побыть под наблюдением врача в Калькутте(25). Один из пришедших к нему людей спросил Рамакришну, почему он, будучи великим йогином, не направит свои силы на исцеление, на что Рамакришна ответил, что все силы отдал Матери, поэтому не может потребовать их обратно ради какого-то тела(26). В разговоре с другим человеком о причинах своей болезни, он сказал, что грехи приходивших к нему людей остались на нём как грязь, оформившаяся в эту болезнь. Если учесть ту чувствительность, с которой он воспринимал чужую боль, горе, агрессию и зло, его слова вовсе не покажутся простой метафорой.

Перед своей смертью Рамакришна позволил Вивекананде испытать Нирвикальпасамадхи(27), после чего сказал ему, что этот опыт останется под замком для тех пор, пока Вивекананда не выполнит своё дело: он должен был возглавить орден после ухода учителя, развивать духовные силы учеников и нести слово Рамакришны в массы. За три или четыре дня до смерти Рамакришна позвал Вивекананду и попросил оставить их вдвоём. Некоторое время он смотрел на него с любовью и затем впал в самадхи, введя в него и ученика. Когда Вивекананда очнулся, он увидел Рамакришну плачущим. Рамакришна признался ему, что в тот момент он отдал ему всё и стал бедным факиром, у которого ничего нет и что благодаря этой силе Вивекананда сделает большое добро на свете. Он ушёл из жизни 15 августа 1886 года. Если читатель может представить себе страдания больного раком горла, он будет потрясён тем, что улыбка доброты и любви не покидала Рамакришну до последних минут его жизни. «Тело одно страдает, — говорил он. — Когда дух соединился с господом, ничего больше не чувствуешь». Он до последнего момента (до часу ночи) беседовал с Вивеканандой, давая ему наставления, затем его тело вытянулось, он захрипел и впал в своё последнее самадхи. Согласно словам его веры, он перешёл из «одной комнаты в другую». Вечером того же дня его тело кремировали; ученики, несмотря на боль расставания, неся тело на место для сожжения, кричали: «Победа!».

Рамакришна на смертном одре в окружении учеников.

Ток духовной традиции не прервался. Оправившись пешком в странствие через всю Индию, узнав все достоинства и недостатки своего народа, его нужду и силу, Вивекананда стал рупором идей Рамакришны: он объединил вокруг себя остальных учеников, занимался их духовным развитием, создал и возглавил орден Рамакришны, а в 1893 году отправился в США на Конгресс Религий, где рассказал Западу об Индии, её древней духовной традиции, поразив всех своей внутренней силой, глубиной идей и красноречием(28). Несколько лет он провёл в США и Великобритании, читая лекции и основывая центры Веданты, пробудив огромный интерес людей на Западе к Индии. По возвращении в Индию в 1897 году он был встречен с огромным почётом: он заставил индусов гордиться собой, своей религией, своей культурой, поднял моральный дух общества и зажёг искру национального освободительного движения, которую подхватил Ганди. Но это уже другая история, которую мы уже рассказывали. Сейчас нам хотелось бы подробнее остановиться на некоторых высказываниях Рамакришны, чтобы лучше понять его учение. Высказывания и примеры взяты как из книги «Провозвестие Рамакришны», которая представляет собой перевод части написанной на английском языке одним из его учеников Махендранатхом Гуптой книги «Gospel of Ramakrishna», из которой мы также взяли несколько притч и примеров. Для удобства мы выделили их в несколько смысловых групп.

О механическом повторении имени Бога и молитв. Люди ошибочно полагают, что этого достаточно. И попугая можно научить произносить имя Бога, но если его схватит кошка, он закричит на своём языке, так и внешне набожные люди в минуту опасности думают лишь о спасении своего тела, имущества и т.д.

Об очищении от грехов и чистоте храма. Человек может быть очищен силой святого имени, но его душа слаба, поэтому он может вновь грешить. Если слона только что вымыли, он может опять выпачкаться в грязи и пыли, но если держать его в стойле, он будет чистым. Так и человек должен постоянно оберегать себя от того, что может его запачкать — любви к богатству, славе и телесным удовольствиям…Настоящее очищение — это раскаяние. Человек не приходит к Богу, потому что его душа покрыта грязью, как покрытая грязью игла не притягивается магнитом. Слезами раскаяния человек смывает грязь со своей души, и Бог притягивает её к себе… В те дни, когда я размышлял о Боге, я представлял, что тщательно очищаю свой ум от греховных мыслей. Делайте так…
В одном селении жил молодой человек по имени Подо. В этом селении был старый полуразрушенный храм. Статуя Бога, которой поклонялись раньше, исчезла, и теперь это было жилище летучих мышей. Раз ночью жители селения с изумлением услышали звуки колоколов, гонгов и раковин, доносившиеся из покинутого храма. Мужчины, женщины и дети — все побежали туда. Они думали, что кто-то принёс в храм новое изображение Бога и совершает вечернюю службу, зажигая огни, принося цветы, плоды и святую воду. Сложив руки, все стояли у дверей храма, с благоговением прислушиваясь к звукам, нёсшимся оттуда. Один из них, более любопытный, чем другие, решил заглянуть внутрь. К своему удивлению он увидел там Подо, звонившего в колокольчики и трубившего в раковину, но пол был так же грязен, как раньше, и на алтаре не было никакого изображения Бога. Пришедший закричал: «О, Подо! Ведь в храме нет Мадхавы (Шри Кришна, или воплощённый Бог). Зачем же ты поднял весь этот шум, начав трубить в раковину? Смотри, ты даже не позаботился вычистить храм, удалить грязь и вымыть пол святой водой Ганги». Поэтому почувствуйте Бога сначала в храме вашего сердца; желая иметь Его там, вы должны сначала очистить ваше сердце, отбросить от себя весь грех, всю несправедливость и привязанность к миру, создаваемые властью внешних чувств. Тогда, если это будет нужно, придёт время трубить в раковину.

О религиозном фанатизме и сектанстве. Все религии ведут к Богу, поэтому религиозный фанатизм и убеждённость в исключительности своей религии есть проявление узости ума. Четверо слепых по очереди потрогали слона, и один сказал, что он похож на толстую дубину (хобот), другой — на столб (нога), третий — на огромную бочку (брюхо), а четвёртый — на корзину (ухо). Так сектанты судят о Боге… Не будьте как лягушка в колодце. Лягушка в колодце не знает ничего лучше и великолепней, чем её колодец. Так и все фанатики. Они не знают ничего лучше своей веры. …Нужно быть искренним в поисках Бога, тогда, даже  если вначале человек находится на неверной дороге, он, в конце концов, прийдёт к Богу. Был великий бхакта, отправившийся посетить Джаганнатху; но, не зная пути в Пури, он шёл не туда. Однако, беспокоясь в сердце, он спрашивал каждого встречного о дороге. На его вопрос все встречные отвечали ему: «Это не та дорога; иди туда!» И паломник наконец достиг Пури, и его желания исполнились.

О злых людях. Да, Бог пребывает во всём, в хороших и в плохих людях, но это не значит, что мы должны общаться с плохими людьми. Мы должны мудро избегать их общества. Бог пребывает и в воде, но есть разная вода, есть такая, которую можно употреблять при богослужении, есть такая, которую можно пить, есть такая, в которой можно купаться, и может быть грязная вода, которую совсем нельзя трогать…Истинно преданный Богу человек должен обладать абсолютным спокойствием, быть как наковальня кузнеца: терпеть все обиды (но при этом шипеть, как змея, защищая себя) и оставаться твёрдым в своей вере. В общении с богатым человеком, пьяным, собакой и быком нужно проявлять спокойствие, иначе вы спровоцируете их агрессию.

О привязанности к мирскому. Люди, у которых привязанность к мирскому не позволяет им увидеть Бога в себе и вокруг, похожи на змею, которая не может проглотить мускусную крысу, потому что ей мешает сильный запах мускуса, но при этом не может выбросить её из зубов, так как ей мешают её же собственные загнутые зубы, — они вновь и вновь становятся рабами своих чувств, переживаний и страхов… Молодая мать, потерявшая ребёнка, сначала убита горем, но через некоторое время она вновь занята своей внешностью и наряжается… Коршун схватил брошенную рыбаками рыбу, но его увидела стая ворон, которые подняли страшный шум и преследовали его до тех пор, пока он не выбросил рыбу. Сев спокойно на вершине большого дерева, он стал думать: «Эта рыба была причиной всей тревоги. Теперь, когда её нет, я счастлив и совершенно спокоен». Так и человек, привязанный к мирскому, получает много беспокойства и забот.

О сосредоточенности на Боге. Нужно предаваться медитации, чтобы думать о Боге во все мгновения жизни. По представлениям индусов, о чём человек думает в момент смерти, к тому он и направляется. Рамакришна рассказывает притчу о поведении двух земледельцев во время засухи. Один пошёл есть, и его поле засохло, а другой, забыв о голоде, работал допоздна, спасая урожай. Так и человек, сосредоточенный на Боге, забывает о мирском… Не нужно стыдится произносить перед другими людьми имя Бога. Есть пословица: «Три препятствия лежат на пути к совершенству — стыд, презрение и страх»… Человек, живущий в миру, но не привязанный к нему, подобен угрю, живущему в тине, к которому она не прилипает.

О чувстве «я». Это чувство является препятствием на пути к Богу, но ищущий прозревает, что не он сам совершает поступки. Облако закрывает солнце, мы его не видим, но всё освещается им; лицо закрыто платком, но мы слышим голос человека и понимаем, кто это… Трудно отрезать «я», как ветви фигового дерева, но пусть «я» остаётся и будет слугой Бога… Ночью сторож освещает лица людей фонарём, но никто не видит лица сторожа, пока не попросит того направить фонарь к себе, так же и человек, желающий видеть Бога, должен просить его перенаправить свет с «я» человека на Высшее.

О деньгах и собственности. Это огромная сила, меняющая природу человека. Одна жаба нашла рупию. Когда она сидела в норке, над ней прошёл слон. Жаба выпрыгнула из норки, замахнулась лапкой на слона и закричала: «Как ты смеешь проходить надо мной?» Так деньги увеличивают в человеке чувство «я»… Богатство преходяще, и никто не может взять его с собой после смерти. Есть люди богаче вас. Светлячки думают, что освещают мир, но когда начинают сиять звёзды, их гордость улетучивается. Гордость звёзд улетучивается, когда восходит луна, а луны — когда наступает заря… Человек по отношению к Богу подобен управляющему имением пока хозяин находится в длительном путешествии. Управляющий может показывать гостям сады, пруды, комнаты, так что может создаться впечатление, что он сам хозяин, но в любое время за какую-нибудь провинность хозяин может попросить управляющего оставить имение, так что у того даже не будет времени уложить свои вещи и взять что-то с собой.

О поклонении образам и идолам. Если Бог везде, то он также и в образе. Девочки играют в куклы, пока не выходят замуж… Отрицая идолопоклонство вы отрицаете детство.

Об уединении. На первой ступени духовного развития необходимо удаляться в уединённое место, чтобы прийти к Богу, иначе мирское увлечёт подвижника с выбранного пути. Так, если молоко (ум) смешать с водой (мирское), то уже невозможно понять где первое, а где второе. Но если молоко благодаря сбиванию превратить в масло (преданный Богу ум), тогда вода (мирское) никак не сможет ему навредить… Молодые деревья огораживают забором и поливают, чтобы животные или люди не навредили им, пока они не вырастут, тогда забор снимают. Так же и домохозяин должен время от времени на день-два оставлять дом, но проводить это время не в обществе мирских людей, а в одиночестве или со святым(29) или нравственным человеком.

Об усилии для достижения Бога и о книжном знании. Если Бога сравнить с рыбой, то для его достижения бесполезно сидеть на берегу озера и думать, что в нём есть рыба… Книжное знание не приводит к Богу. Вы приходите в имение, и спрашиваете слуг, сколько у хозяина паёв, домов, полей, но слуги вас даже не замечают. А вот если вы познакомитесь с хозяином, то вы скоро всё узнаете, а слуги будут низко кланяться вам и воздавать почести… Кто познал Бога, тот молчит, как пчела, которая села на цветок, чтобы пить нектар, хотя до этого она жужжала(30)… Тот, кто достиг Бога, не нуждается в доказательствах своего знания, как раскрывшийся цветок не нуждается в них: пчёлы просто устремляются на его запах.

О непостижимости Бога. Однажды в Брахмосамадже рассуждали об атрибутах Божества и спорили о том, насколько они отвечают вопросам разума. Рамакришна остановил их словами: «Довольно! Довольно! Чего ради спорить о том, разумны ли атрибуты Божества? Вы говорите, что Бог добр: разве вы можете убедить меня в его благости рассуждениями? Смотрите на это наводнение, только что погубившее миллионы! Как вы мне докажете, что так повелел добродетельный Бог? Вы мне ответите, быть может, что это наводнение смыло нечестивые дела и удобрило почву. Но разве благой Бог не смог бы совершить всё это не поглощая тысяч мужчин, женщин и детей?» Один из слушателей возразил: «Значит, мы должны считать, что Бог жесток?» «О глупец, — воскликнул Рамакришна, — кто сказал вам это? Сложите руки, скажите смиренно: „О Господи, мы слишком слабы и слишком неспособны, чтобы понять Твою природу и Твои действия! Соблаговоли просветить нас!“ Не рассуждайте, Любите!»
…Брахмана можно сравнить со светом лампы. При этом свете один человек может читать Священное Писание, а другой может подделывать чужую подпись с преступной целью. И свет останется незатронутым добрым или злым делом; точно так же абсолютный Брахман не затрагивается добром и злом мира, Он подобен солнцу, которое светит одинаково и добрым и злым…Муравей нашёл гору сахара, отщипнул кусочек и понёс домой, думая, что завтра он принесёт в муравейник всю гору. Так же мыслят слабые умы, полагая, что они познали всю природу Бога, не понимая, что он выше ума и мысли.

О неправильно понятом христианстве. Во многих христианских книгах повторяется одна и та же мысль: «Я грешен». Дурак, который непрерывно повторяет: «я связан, я связан», — остаётся всегда связанным. Человек, который день и ночь повторяет: «я грешник, я грешник», — на самом деле становится грешником. Нужно иметь твёрдую веру в Бога, чтобы произнести: «Как! Я произнёс Его святое имя и во мне ещё может быть грех? Я ещё могу быть связан?»

О своей болезни. Мать сохранила моё тело так долго, потому что Её работа ещё не окончена… Моя болезнь имеет целью научить людей, как надо думать о Духе и как надо жить, в Богосознании даже тогда, когда в теле чрезвычайная боль, когда тело страдает в муках боли и голода, когда никакими силами человеческими нельзя найти лекарства от болезни, даже когда Мать показывает, что Дух есть господин тела. Моя болезнь должна показать пример полного господства Духа над материей в нынешний век материализма и скептицизма. Моя Божественная Мать вселила эту болезнь в это тело, чтобы убедить скептиков нынешнего века, что Атман Божествен, что Богосознание так же истинно и действительно теперь, как во времена Вед, что, достигая совершенства, освобождаешься от всякого рабства. Моя Божественная Мать показала на своём ребёнке, чтo означают различные виды йоги, и как люди могут достигнуть их в нынешний век. Она также показала, что все книги Священного Писания верны, что все религии подобны тропинкам, ведущим к одной общей цели: единому Бесконечному Божеству. Все мои религиозные упражнения, упражнения в йоге, благочестивые обряды были для блага других, а не для моего собственного блага. Моя Мать показала на мне живой пример в нынешнем веке».

О магических силах. Рамакришна рассказывает притчу о том, как Бог под видом святого пришёл к одному аскету, гордившемуся своими магическими силами (сиддхи). По просьбе святого аскет одним мановением руки убил и затем воскресил слона, но не мог ответить на вопрос святого, помогли ли ему эти силы познать Бога…Нельзя вдеть нитку в иголку, если есть волокна на концах нитки. Обладание магической силой приносит гордость и преувеличенное ощущение «я», приводящее к забвению Бога.

О правде. В наш век правдивость — это самая высшая из всех добродетелей аскетизма. Тот, кто твёрд в правдивости, достигает Бога. Недостаток правдивости разрушает всякую добродетель. Поэтому, если я говорю даже нечаянно что-нибудь подобное тому, что «я пойду туда» или «я сделаю это», я должен пойти и должен сделать, потому что я сказал. И я могу потерять мою твёрдость в правдивости, если я не буду держать своего слова до последней буквы.

К сожалению, объём журнальной статьи не позволяет исчерпывающим образом поведать о жизни и учении этого удивительного человека, но это и не входило в нашу задачу. Заинтересовавшийся читатель сам может ознакомиться с жизнеописанием Р. Роллана, найти в интернете русский перевод и оригинал книги «Евангелие Рамакришны», но, используя образы самого Рамакришны, какими бы красивыми ни были эти сведения сами по себе, без проработки в жизни, они остаются лишь миражом, как остаётся миражом для пчелы красивый цветок за стеклом — стекло лишь усиливает жужжание и бесполезные удары жаждущей нектара труженицы, которая заперта в неволе. Ей же нужно подняться выше преграды, вверх к откинутой створке, оставив, какими бы они заманчивыми ни были, искусственные сладости и объедки, которые и заманили её в комнату, где она рано или поздно умрёт, если только она сама каким-то чудом или рукой высшего существа не вылетит на волю.

Редакция журнала «Общее Дело».